В Госфильмофонде России сохранилась одна из рабочих версий фильма, так называемый «вариант с зеркальной комнатой», интересная сценой галлюцинаций Криса, не вошедшей в окончательный монтаж и давшей повод для легенд. Мало кто эту сцену видел, но многие слышали о ней, и эхо ее звучит в некоторых оценках творчества Тарковского, которое метафорически уподобляется зеркальной комнате. Но в целом эта версия с художественной точки зрения менее удачна, чем прокатная — в ней есть длинноты, неудачно озвученные и лишние по драматургии куски.
Рабочая версия (каталог Госфильмофонда № С-8176) составляет 5 190 метров в 19 частях (не разделяется на серии). Для сравнения: прокатная версия составляет 4 627 метров в 17 частях (1 серия — каталог ГФФ № С-8964: 8 частей, 2 198 м.; 2 серия — каталог ГФФ № С-8965: 9 частей, 2 429 м.). При переработке рабочей версии в прокатную сокращены 563 метра (18,8 минуты).
Отличия рабочей версии от привычного нам прокатного варианта видны с самого начала. Открывается она текстовым прологом титрами на черном фоне — интервью профессора Кельвина. Пролог, как своеобразный маркер времени, помогает определить, когда была сделана рабочая версия, ведь его уже нет в прокатном варианте, и еще не было в варианте, который сдавался студии 30 декабря 1971 года, когда Сизов предложил добавить «очень короткий ввод в картину с разъяснением концепции автора».
В полученном режиссером 11 января (запись в «Мартирологе» от 12 января) списке поправок «сверху» содержится требование «Сделать вступление (текстом) к фильму (из Лема), которое бы все объяснило». 20 января редактор фильма Л. Лазарев в письме режиссеру предлагает: «Вероятно, надо после титров дать надпись, которая была бы разжевыванием для тех, кто боится неясностей. Что-нибудь вроде этого (даю рыбу): “...Это произошло уже тогда, когда на Земле прекратились войны, были уничтожены социальный гнет, голод, нищета”». Лазарев надеется: «Если все эти вопросы, нелепости исчезнут (по-моему, делать это можно и без съемок), отпадут 90 % претензий по части идеологии, мировоззрения и т. д.».
Тарковский соглашается и 24 января 1972 года подписывает план поправок, на которые согласен: «...Будет введен пролог-вступление, проясняющий общий смысл и философскую концепцию произведения. ‹…› Будет уточнена формация общества, уже освободившегося от социального гнета, нищеты, голода и сделавшего успешные шаги в изучении космического пространства», — а 14 февраля сообщает, что в картину уже внесены изменения, в частности, введен «пролог-вступление в виде надписи». 16 февраля VI Творческое объединение «Мосфильма» принимает фильм, отметив, что в него вставлен пролог и перелет Криса на космическую станцию, но предлагая еще небольшие поправки.
Интересно, что почти то же было и с «Космической одиссеей»: «После провального показа для голливудского начальства и отрицательных отзывов нью-йоркских критиков Кубрик сократил намеренно непонятное кино на 19 минут и добавил поясняющие титры» .
Предложение Л. Лазарева тактично, содержание пролога им не придумано и взято не из поправок от начальства и даже не из Лема, а из написанного Тарковским и Горенштейном сценария, где она выглядит чуть иначе в диалоге Криса с отцом:
‹…› В диалогах рабочей версии фильма уже нет указанной реплики старшего Кельвина, ведь она частично ушла в пролог, но и в прокатном варианте, где нет пролога, она не восстановлена, а тем самым, вместе с ней и с прологом, из фильма ушел оптимизм по поводу «исчезновения социального неравенства» — довольно относительный, если в будущем еще продолжались «последние войны».
Сейчас принято думать, что советские редакторы нагружали фильмы идеологией. Если бы все обстояло только так, то в любом фильме от варианта к варианту ее накапливалось бы все больше. Но в «Солярисе» было наоборот: по ходу работы он освобождался от идеологии, и прокатный вариант, где нет пролога, чище от нее, чем рабочая версия и сценарий.
Примерно между 24 января и 14 февраля 1972 года в ленте сделаны изменения, в том числе добавлен пролог, и отпечатана новая копия. Режиссер в дневнике дает оценку собственной работе: «16 февраля. Свой “Солярис” я сделал. Он стройнее “Рублева”, целенаправленнее и обнаженнее. Он гармоничнее, стройнее “Рублева”». Но госкиношное начальство с этим не соглашалось: «21 февраля. Романов не принимает картину, не подписывает акт, считает, что я не сделал никаких поправок». 25 февраля полученное, наконец, из Госкино заключение Сизов переправляет съемочной группе со своей резолюцией — «в кратчайшие сроки произвести поправки картины». Для нас важно, что в этом заключении Госкино указан метраж просмотренной картины — 5 055 метров, а это и есть длина рабочей версии (с небольшим расхождением, в Госфильмофонде она составляет 5 190 м.).
Госкино требует сокращений, так как метраж «превышает запланированный и неприемлем для проката». Вместе с тем и у режиссера накопились свои соображения о том, что в фильме улучшить. Одни из них не имеют отношения к требованиям Госкино, другие в конечном счете совпадают, например, он записывает в «Мартирологе»: «Я получил список поправок, которые не смогу выполнить: 1. Сократить фильм не меньше чем на 300 метров. (!?)», — а в итоге сокращает на 563 метра.
В конце февраля и в марте продолжается переработка фильма. 29 марта на «Мосфильме» Романов принимает, видимо, окончательный вариант, так как в одобрительном заключении Объединения от 10 апреля указана продолжительность 2 часа 45 минут — это уже метраж прокатной версии.
Салынский Д. Фильм Андрея Тарковского «Солярис». Материалы и документы. М.: Астрея, 2012.