В тот день, когда состоялась эта встреча, киностудия «Мосфильм» заключила со Станиславом Лемом договор на экранизацию его романа «Солярис», и, естественно, разговор касался в основном тем кинематографических.
— Поверьте, я очень сопротивлялся новому союзу с кино, но, когда мне сказали, что «Солярис» хочет снимать Андрей Тарковский, я задумался. И решил рискнуть... «Пусть будет еще один эксперимент», — подумал я.
— Как вы представляете себе экранизацию своего романа?
Лем вздыхает.
— Я надеялся, что это представляет себе режиссер, а Тарковский думал, что это представляю я... Пока ясно лишь одно: фильм будет черно-белым. Мы оба убежденные противники цвета в кино. Что касается остального, то, я надеюсь, мы и тут найдем общий язык, тем более, что многое понятно уже и сейчас, за исключением нескольких белых пятен. В частности, как показать мыслящий океан? Или финал? В романе он статичен, решение героя остаться на планете никак не проявляется внешне. Здесь нельзя сочинить нечто вроде монолога Гамлета, нужно найти драматургический эквивалент... Главное — сохранить проблематику романа, чтобы экзотические мелочи не отвлекали внимание зрителя. Если мы будем показывать людей в необыкновенных костюмах, среди невероятных животных и невообразимых архитектурных конструкций — вместо того, чтобы создавать философский образ будущего, — мы не достигнем успеха. Меня интересует существо этого будущего, а не его экзотика.
— Вы говорите о проблематике романа. Хотелось бы услышать «из первых рук», как вы сами понимаете ее, что бы вам хотелось увидеть на экране, когда фильм будет окончен?
— «Солярис» можно понимать по-разному, и точка зрения зависит от читателя. Я могу представить вам две из них, и каждая будет справедлива. Вот одна: стратегия человеческих решений при встрече с Неизвестным... Как ведет себя человек в обстоятельствах, где его жизненный опыт на первый взгляд не может подсказать ему решения?.. С этой точки зрения «Солярис» можно рассматривать как своего рода умственный эксперимент, поставленный, чтобы еще раз исследовать человеческий разум, волю, способность к борьбе... Но можно понимать роман и иначе: как человек не может избавиться от своего прошлого, постоянно возвращается к нему, чтобы повторить его снова, лучше...
Наивно думать, что само вторжение человека в космос делает его ангелом. Человек несет с собой весь балласт своей биографии, прошлого всего человечества. И Неизвестное, ожидающее его в космосе, часто кроется в нем самом... Наверное, этим не ограничивается проблематика романа. И я не буду возражать, если Тарковского заинтересует лишь одна из проблем. Лишь бы выиграл фильм...
— Недавно на страницах нашего журнала было опубликовано письмо читателей, прямо-таки требующих экранизировать произведения научной фантастики. И спрос на этот жанр в кино очень велик. Вам приходилось видеть много фильмов такого рода. Что вы думаете о фантастике в кино?
— До последнего времени у меня были серьезные предрассудки в этой области. Они связаны с неудачной экранизацией моего первого романа, сделанной в ГДР. У вас тоже шел этот фильм — «Безмолвная звезда» — скучная, плохая картина, ничего общего не имеющая с романом «Астронавты». Мне не приходилось еще видеть интересных и умных фантастических картин. Американцы делают в год несколько десятков фильмов по самым халтурным сценариям. Между тем у них есть отличная литература, но голливудские режиссеры старательно избегают произведений, в которых есть хоть тень мысли, философии, проблемы. Недавно я узнал, что в Голливуде собираются экранизировать «Марсианские хроники» Бредбери (они только что переведены на русский язык). Хотят снять их в цвете, на широком экране, со стереофоническим звуком. Но я очень боюсь, что роман будет испоганен. И для этого есть все основания: несколько лет назад я видел «Запрещенную планету». Это на уровне бреда. И ниже всякой критики, ибо заведомо сделано по принципу: упаси господи, чтобы зритель хотя бы на минуту задумался... Такое же положение в других странах, например, в Японии, где делается много «фантастических» фильмов. Правда, в последнее время ситуация, кажется, начинает меняться: Трюффо давно уже собирается снимать «451 по Фаренгейту» Бредбери, Антониони готовится к съемкам научно-фантастического фильма — я не говорю уже о Тарковском. Хочется верить, что это не просто случайность, что ведущие мастера мирового кино поняли наконец смысл и значение научной фантастики... Ибо здесь надо идти на риск, так как зрительский спрос на такие фильмы действительно велик...
— Последний вопрос... Снимаются ли научно-фантастические фильмы в Польше?
— Мало. Во-первых, производственная база у нас не столь могуча, как у вас. Во-вторых, польские режиссеры не склонны проявлять интерес к фантастике. Исключение, пожалуй, только Войцех Хас (вы видели его фильм «Как быть любимой», а скоро на советский экран выйдет «Рукопись, найденная в Сарагоссе»). Мне кажется, после этой картины он стал лучше относиться к научной фантастике. Мы разговаривали с ним об экранизации моих «Звездных дневников», но пока никаких конкретных результатов еще нет. Во всяком случае, не вижу в ближайшее время перспектив... Но буду рад, если ошибусь...
Сейчас Станислав Лем снова вернулся в Краков. Быть может, он заканчивает книгу воспоминаний. Быть может, медленно и трудно пишет философский труд «Литература и кибернетика». Быть может, готовит к печати новую книгу фантастических сказок. Но скорее всего он уже приступил к работе над сценарием «Соляриса». Весной Тарковский заканчивает «Рублева», летом начнется режиссерская разработка новой картины. А через год-полтора на наших экранах появится мыслящий океан неизвестной планеты, и Кельвин снова один на один будет биться над загадкой Неизвестного, побеждая хотя бы тем, что продолжает борьбу, несмотря ни на что...
Лем С. Идти на риск... [Интервью Мирона Черненко] // Советский экран. 1966. № 1.