Рассказ Горького существенно переделан тов. Петровым-Бытовым. Этот рассказ, как помнит читатель, беспросветен. Каин спасает рыночного тигра — Артема, и за это Артем временно покровительствует заброшенному и всеми обиженному еврею. Но потом его утомляет это этическое усилие и он презрительным пинком отталкивает от себя Каина, — его широкая и вольная натура не может вместить в свои пределы какое-то человеколюбие,
Это, конечно, глубоко правдиво. Но Петров-Бытов дает просвет, и притом естественно возможный в то время и единственно остающийся и сейчас ‹…›.
Этот просвет — в революции, в рабочем движении, в социализме.
Если героиня фильмы находит свой конец в реке, то Артем, через посредство Каина, оказавшегося связанным с
Могут сказать, что это деланно, искусственно. В известной степени такие упреки будут справедливы. Артем уж слишком нерабочий человек, уж слишком паразит и босяк. Такие люди весьма редко примыкали к социал-демократии. Но это все-таки сравнительно маленькое неправдоподобие, которое можно простить ради внутренней осмысленности и ради превращения всей картины в идеологически-содержательную, дающую какое-то разрешение безысходной трагедии, начертанной Горьким и во всем остальном с мрачным великолепием выполненной Петровым-Бытовым и его талантливыми сотрудниками. Есть, конечно, у картины некоторые недостатки. Мне кажется, что при превосходном общем типаже артистка Егорова несколько выпадает из него. Впечатления в монастыре даны неожиданно схематично и карикатурно и лежат какой-то посторонней заплатой на общей ткани картины. Зато самоубийство героини дано очень просто и ярко, и артистка сумела удержаться на высоте замысла режиссера.
В остальном дело обстоит совсем хорошо. Весь типаж — и масс и единиц — превосходен, держится именно в рамках того абсолютно подкупающего, до иллюзии доведенного реализма, который составил за границей такую славу нашим лучшим кинокартинам.
Я не знаю, кто является изобразителями четырех убийц Артема (они поистине превосходны). Но что касается главных действующих лиц (Симонова — Артема и Галя — Каина), то нельзя найти достаточных похвал для оценки подкупающей правдивости их игры при огромных технических трудностях каждой из этих ролей. Найдется немало моментов в этом коллективном произведении, которых положительно нельзя забыть. Мрачная трагедия проходит неумолимо, то в замедленных эпических тонах, то устремляясь настоящим вихрем.
Нельзя не отметить при этом превосходных кадров природы. Природа действительно аккомпанирует здесь драме не хуже, чем в «Матери» или «Конце Санкт-Петербурга», притом другими приемами.
Вообще надо сказать, что у коллектива, создавшего эту картину, — прежде всего, вероятно, у оператора, — имеется подлинное умение заставить говорить саму фотографию. И если своеобразные интроспекции (т. е., например, громадное ускорение темпа, быстро перемежающиеся разнородные образы, которые должны характеризовать не объективный характер событий, а отражение их в ненормальной психике какого-либо действующего лица) не являются сейчас новыми (хотя проведены они у Петрова-Бытова прекрасно), то деформации предметов и человеческих лиц, как мне кажется, еще нигде не использовались с таким мастерством.
Пьяные, озверелые люди, старающиеся замучить Каина, в полном смысле слова теряют облик человеческий, что достигается применением изогнутых зеркальных поверхностей.
И тот же прием с новой силой, как бы с еще более нажатой педалью, применяется при появлении в кабаке выходца с того света. Тут невероятно вытянувшиеся, фантастически искаженные лица полны смертельного страха, который не может не заражать и зрителя.
«Каин и Артем» — это подлинное искусство ‹…›.
1 ноября 1929 г.
Луначарский А. «Каин и Артем» // Луначарский о кино: статьи, высказывания, сценарии, документы. М.: Искусство, 1965.