Этим фильмом я завершаю своеобразную чеховскую трилогию: «Дама с собачкой», «В городе С.», «Плохой хороший человек».
Обращение к творчеству Чехова всегда было для меня обращением к живому источнику, способному возбуждать в читателе или зрителе не только «академический» интерес.
Повесть «Дуэль», если говорить о самом главном в ней,— это драматическая история двух сравнительно молодых людей, двух интеллигентов 90-х годов прошлого века. Один из них, лишенный жизненной цели,— вялая, лживая и бездеятельная натура. Другой — фанатик дела, черствый догматик, мечтающий об «улучшении человеческой породы» путем физического уничтожения слабых и безвольных.
«Правда» зоолога фон Корена, хотя и броска по своей фразеологии, на самом деле направлена против человечности и, по существу, аморальна.
Дуэль между обоими, хотя и кончается бескровно, приводит противников к моральному кризису, ибо нет настоящей правды ни в бездеятельности одного, ни в активности другого, потому что нет ни у того, ни у другого плодотворной руководящей идеи, гражданского идеала.
Фильм, как и повесть, должен рассказать о многом.
Это вещь и про то, что выстрелом в человека нельзя решить ни вопросы морали, ни вопросы чести. Фанатик, готовый ради «прогресса» прострелить человеческое сердце, оскверняет само понятие прогресса, делает его абсурдным.
Все в повести непросто, как непроста жизнь. В этом была основная художественная трудность задачи и увлекательность ее.
Чехов всегда верил в резерв добра в людях, в резерв хорошего. Он оставляет надежду на то, что герои «Дуэли» найдут я себе силы для духовного возрождения.
Уж до чего не светлыми, казалось бы, красками очерчен Лаевский, однако можно ли сказать, что это человек безнадежно плохой? Нет. Потому что тот же Лаевский приходит в конце повести к такой силе самокритики, как мы сказали бы сегодня, к такому пониманию того, что жизнь прожита неправильно, что его приговор себе говорит нам — это человек. Это сложный характер, это не просто комбинация черного и белого.
Фон Корен, кажется, до чего несимпатичный, а вместе с тем есть в нем черты, которые, наверное, для Чехова были привлекательны. Это все-таки воля, которая была так симпатична Чехову в людях, способность действовать во имя науки, способность дело делать. Как видите, и здесь привычное деление на «положительных» н «отрицательных» не подходит.
И вот эта диалектика характеров, «диалектика души» побуждала нас не применять чистых тонов, белых или черных, а всегда искать их сложное сочетание.
Правда о человеке сложна, и люди, возможно, когда-нибудь до нее доберутся — в это верил Чехов, в это верят и герои фильма.
Ошибки Лаевского, выстрел фон Корена, позднее раскаяние Надежды Федоровны — через все это надо было пройти героям, чтобы приблизиться к истине, чтобы в конечном счете сделать еще один трудный шаг к познанию человеческой души.
Об этом наш фильм. Он не даст и не должен давать, по заложенной в повести идее, прямых ответов. Он по воле автора лишь ставит вопрос, ответ на который должны дать читатель, зритель, задумывающиеся над сложностью мира. Каждый, кто будет смотреть «Дуэль», возможно, составит о ней свое представление, будет понимать ее по-своему и находить в ней то, что подскажет ему его духовный и эстетический опыт.
Значит ли это, однако, что подобный ответ совсем не подготовлен? «Дуэль» была написана более 80 лет тому назад, и естественно, что теперь в ее оценке должны присутствовать и современные оттенки, продиктованные опытом жизни.
И опытом истории. И наша задача в этой экранизации — работа над раскрытием характеров, отбор главных линий действия, создание атмосферы жизни, второго плана ее — все, что можно назвать «стратегией» постановки фильма, направлено на то, чтобы такой ответ был дан и заключался в утверждении великой истины: конечная цель подлинно справедливого идеала преобразования жизни есть Человек!
...Писем от зрителей я еще не получал. Потому что они приходят, как правило, после встречи фильма с массовой аудиторией. Но знаю через вопросы, которые задают устно, например, при встречах на просмотрах, что у зрителей наша работа вызвала интерес.
Некоторые вопросы свидетельствуют о том, что, к большому сожалению, многие зрители не испытывают интереса (и в этом есть наша вина!) к сложному восприятию диалектики характера. Хороший? Плохой? Даже само название вызывает удивление. Что такое «плохой хороший»? Так он плохой или хороший?..
Мы сознательно в качестве названия картины применили определение характера Лаевского, которое, если не ошибаюсь, принадлежит Томасу Манну. Да, плохой хороший! Или хороший плохой. Это Лаевский.
Это, в сущности, многие герои фильма.
Хейфиц И. Правда сложна // Советский экран. 1974. № 7.