В фильме «Горячие денечки» я играл эксцентрическую роль. Коли Лошака — ленивого долговязого оболтуса, который меньше всего хотел учиться, но не был лишен возможности исправиться.
Зимой на студии «Ленфильм» мы отсняли эпизод в декорациях школьных комнат и ряд других объектов. С весны съемки должны были перенестись на натуру. Вся группа выехала в Киев. Там меня ждали, чтобы отснять начальный эпизод картины, который требовал весны и цветения яблонь. Мне очень сложно было вырваться в этот период из театра, и дирекция смогла отпустить меня всего лишь на пять дней. Проезд из Ленинграда до Киева и обратно занимал четыре дня. Следовательно, для съемок оставался только один день.
Я приехал в Киев вечером, в пасмурную погоду. ‹…›
Мы прибыли к месту съемки на окраину Киева, где стояли маленькие домики. В саду одного из них подготовили съемку. Кадр был сложный. Коля Лошак перелезал через забор с мандолиной в руках, прощался со своей подругой Кикой, которая возвращалась в дом по цветущему саду. Она должна была идти на аппарат, а аппарат — постепенно отъезжать, и в последний момент перед аппаратом должны были съехаться с двух сторон половинки стены дома. Для этого специально устанавливались рельсы, а на них платформа с киноаппаратом и звуковым микрофоном. При отступлении аппарата нужно было забрасывать рельсы травой и ветками, чтобы они были незаметны. Для большей художественной убедительности по заднему плану должны были пройти коровы. Их погонял хлыстом пастух, ехавший на велосипеде.
Погода разгулялась. Операторы подготовили аппаратуру. После нескольких репетиций и проверок приступили к съемке.
Одновременно включились съемочная и звуковая камеры. Я попрощался с Кикой, перелез через забор.
Кика двинулась на аппарат, а он, отступая, фиксировал ее и проехал между разделенной надвое декорацией стенки, изображающей прихожую.
Когда аппарат остановился, с двух сторон сдвинулись половинки декорации. Теперь силуэт Кики фиксировался на пленку на фоне стенки прихожей.
К сожалению, не вовремя пошли коровы, и один из сотрудников группы, передвигая кусты, попал в объектив киноаппарата.
Начали снимать второй раз. Только дошли до середины съемки — солнце зашло за тучу. Раздался сигнал «стоп».
Через полчаса появилось солнце. Мы начали снимать снова. Все шло хорошо. К самому концу съемки кадра в киноаппарате заело пленку. Опять наступил перерыв. А время шло. Снимали и в четвертый раз, но тут уже неправильно сдвинулись половинки декорации. Наконец удалось снять полностью один дубль. К вечеру съемка закончилась, и я спокойно выехал в Ленинград.
Через два дня получаю телеграмму: «Съемка получилась с браком. Выезжайте немедленно в Киев».
Я, к сожалению, не смог выехать, и эту съемку отложили на более поздний период. Когда же я находился в отпуске по театру, я приехал в Киев. Мы заново отсняли эпизод. Правда, пора цветения яблоневых садов давно прошла, пришлось прикреплять искусственные цветы к веткам яблонь. Работа кропотливая и долгая, работала вся группа.
К дому подошел местный почтальон. Увидев «цветение яблонь» в разгаре лета, он всплеснул руками:
— Как это — во второй раз цветут яблони?! — но тут же улыбнулся, поняв, что идет киносъемка.
Начались новые муки и неприятности. Тогда же снималась длинная и технически сложная сцена любовного объяснения Коли Лошака и Тони. Объяснялись они на качелях. Мне надлежало выполнить такое задание: подъехать на маленькой лошаденке, ухватившись руками за сук дерева, приподняться, чтобы лошадь прошла дальше, подойти к качелям, усесться рядом с Тоней и начать объяснение в любви — обнять Тоню, за это получить от нее пощечину, соскочить с качелей и уйти с таким расчетом, чтобы раскачивающиеся качели подтолкнули меня в спину, и я бы выскочил из кадра.
Сцену отрепетировали хорошо. Установили специальные подсветки-зеркала, которые «зайчиками» более рельефно высвечивали наши лица и фигуры.
По ходу действия Коля говорил:
— Погоди, я тоже еще командиром буду. Меня еще будут просить прокомандуйте, пожалуйста, Николай Гаврилович, эскадроном.
В этот момент стоявшая лошадь на заднем плане кадра должна была засмеяться, на что Коля Лошак реагировал такой репликой:
— Мунька! Не пе-ре-би-ва-ть!!
Как известно, лошади не смеются. Как же сделать такой комический трюк?
Решили зацепить верхнюю губу лошади проволочкой, протянуть проволочку наверх к ветвям дерева через небольшой блок и из-за дерева дергать ее. Лошадь невольно поднимала голову, у нее обнажались зубы, а из-за кадра имитировали ржание лошади, означавшее смех.
Как только начали снимать — над нами появился самолет, и жужжание пропеллера записывалось в звукоаппарате. Снимать было невозможно. Наконец самолет удалился, и мы начали снимать вторично. В середине съемки в воздухе появилось уже два самолета. Администраторы побежали к телефону, пытаясь созвониться с аэродромом. Тем временем подошло большое облако и закрыло солнце. Только через час мы возобновили съемку, но теперь уже положение солнца несколько изменилось. Пришлось передвинуть аппарат.
На следующем дубле все шло благополучно, но под конец в киноаппарате кончилась кинопленка. Опять пришлось переснимать. Но тут солнце зашло за большой тополь. Режиссер дал распоряжение при помощи каната оттянуть макушку дерева в сторону. Оттянули. Начали снимать — опять облако нашло на солнце, и пришлось объявить перерыв. Передвинули аппарат. Теперь уже казалось — никаких помех и неприятностей не должно быть. Съемка шла хорошо. Удачно дернули за проволочку, лошадь подняла голову, великолепно сымитировали ржание лошади, но под самый конец звукооператор закричал.
— Стоп, что за посторонний шум на съемке?
Оказывается, перед самым микрофоном пролетала жужжащая пчела. Она покрутилась вокруг микрофона, и этот звук испортил кадр.
Черкасов Н. В театре и в кино: рассказ о труде актера. М.: Детская литература, 1973.