В работе над фильмом «Чапаев» у нас с оператором Сигаевым были расхождения по вопросу о съемке двух эпизодов смерти Чапаева и каппелевского боя. Я считал, что Каппелевский бой «психическая атака» требует абсолютного реалистического показа. Иначе все будет воспринято зрителем как театральный трюк.
Нужно было снять бой так, чтобы зритель забыл, что перед ним кинематограф, чтобы атакующие офицеры шли, как идут в хронике, чтобы не было никаких ракурсов, облачков, первых планов и т. п.
Я уверен, что если бы в этом бою что-либо отвлекло внимание зрителя, у него неизбежно возник бы вопрос: «а как это сделано»? Поэтому я потребовал от Сигаева отказаться от всяких украшений, не выделять облачков и вообще «погасить» весь фон. Я выбрал местность, которая не давала оператору никаких возможностей для показа красот природы. Это было голое холмистое место, почти без всякого фона и без переднего плана. ‹…›
Для нас репетиционный период заключался главным образом в том, чтобы, отталкиваясь от материала сценария, заставить найти какие-то правильные взаимоотношения тех действующих лиц, которые у нас были, и заставить актера найти на конкретном, хотя бы и очень «липовом» материале штрихи, от которых он может отталкиваться, уяснять себе образ. Я приведу такой пример: сцена объяснения, где место командира.
Прежде всего, мы долго о ней говорили. Она в сценарии имела уже текст, но в режиссерской разработке было так: Чапаев, сидя, показывает сначала на бумаге, во втором варианте — плеткой на песке, но это был рисунок. Когда мы пришли в эту комнату, для нас стало ясно: не то, не будет Чапаев рисовать, не такой характер у человека, неинтересно это ему, не будет он сидеть и чертить, все проще должно быть, натура не та. Это человек, который может перейти от момента бешенства к детскому разговору «научи меня Александру Македонскому».
Человек, который несет огромнейшие противоречия, в которых он не может без посторонней помощи разобраться, а посторонняя помощь — это помощь партии. Не может такой человек рисовать. Он должен делать иначе. Ходить по комнате или не ходить? Нет. Слишком конкретный человек не будет отвлеченно рассуждать о месте командира в бою. Он слишком конкретен для этого. ‹…› Важна обстановка, в которой это может происходить. И когда это может происходить? После боя. Где это может быть? В халупе, креcтьянской халупе. Каким материалом можно располагать на этом месте действия? Совершенно естественно, люди после боя устали. Что делают? Едят. ‹…› Значит, в их обиходе предметы чисто бытового плана. Отсюда — вечность вещности этих вещей, конкретных. Ищем. Переходим к катушкам, переходим к иголкам. Мало. Фантазия Чапаева слишком богата, не удовлетворится комплектом катушек и иголок. Возникает предположение использования папирос, лежащих вместо пулеметов, использования котелков. Но этот человек ярко, реалистично, конкретно мыслит. И вот происходит отбор элементов, из которых в дальнейшем строится репетиция. Первое, что было найдено,— это катушки. Отсюда оттолкнувшись, актер находит правильный тонус своей роли, он находит возможность все то что намечено для него, на конкретном материале проверить.
Беседа в Государственном институте кинематографии// Васильев Г.Н., Васильев С.Д. Собрание сочинений в 3-х томах. Т.2. М.: Искусство, 1982.