Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Аттракционы плюс психология
Режиссеры о стилистике фильма и главном герое
Эскизы персонажей к фильму «Чапаев». Худ. Исаак Махлис

Мы считали, что картина в основном разрешает определенную тему, отталкиваясь от определенных людей и фактов, но это не значит, что при раскрытии этой темы мы не имеем права этих людей в какой-то мере развить, обобщить опыт целого ряда других участников гражданской войны, целого ряда других эпизодов фронтовой жизни. Это не значит, что мы должны отметать этот материал и ограничивать себя материалом событий, происходивших с одной индивидуальной личностью от такого-то числа до такого-то. Мы не хотели заниматься фотографированием, документалистикой.

Нас интересовало прежде всего — раскрыть тему в образной системе.

Можно было следовать установленной традиции. Герой картины — легендарный Чапаев. Каким он был в действительности, мало кто знает. Но он герой, и это известно всем. Как мы обычно изображаем легендарного героя, как себе представляет героя зритель? 99 из 100 представляют его себе с чрезвычайно эффектной внешностью, с необычайными глазами, «косой сажени» в плечах. Реальная действительность убеждает в противоположном. Большинство героев нашей гражданской войны были внешне самыми обыкновенными людьми. Это были «стандартного» физического сложения люди, но люди целеустремленные, идейно направленные, волево направленные.

Вот почему вопрос о построении образа был ясен: надо было создать советского героя, не идя по линии обычных представлений о герое в батальной картине, найти такой подход, чтобы зритель поверил в него, прежде всего поверил в возможность реального существования этого героя. Если вы преподнесете героя, наделенного сверхчеловеческими качествами, героя на котурнах, то вы услышите от зрителя: «Да, это действительно герой, но я таким быть никогда не смогу». Этот герой никакого отклика не найдет. Вопрос в том, чтобы заставить зрителя убедиться в реальности героя, поверить образу на экране, полюбить его, захотеть подражать ему, — вопрос чрезвычайной остроты и важности.

Мы рассматривали Чапаева как человека, типичного для определенной группы участников гражданской войны. Вот почему, строя образ Чапаева, мы привлекли весь богатейший материал, знакомый нам по личному опыту, по документам, по переписке и рассказам участников гражданской войны. Произошло интереснейшее в творческом плане явление. Не желая копировать Чапаева, не желая давать его фотографически, мы воссоздали его, потому что образ соединил в себе все типические черты, которые неотъемлемо должны были быть присущи Чапаеву. Мы пришли к познанию действительной, реальной правды этого человека. Отказавшись от узкой биографичности, мы ходом всего художественного процесса были приведены к наиболее полному воссозданию действительного облика Чапаева. Его сын и дочь, смотревшие картину, признали в нем отца.

Сначала сын Чапаева как бы обиделся, сказав нам: «Отец был щеголем и красивым, а Бабочкин — не щеголь и не красив». Но когда он посмотрел всю картину, он сказал: «Да, это мой отец». В этом весь интерес и вся сложность построения образа в кино, и в этом отношении мы, как нам кажется, нащупали правильный подход.

Мы знали, как Чапаев разговаривал, какие буквы не выговаривал, мы все это знали, но в картине Чапаев нигде не картавит, говорит четко и ясно. Мы стремились не к тому, чтобы показать, как Чапаев сморкался, какая у Чапаева была походка. Мы стремились к одному — чтобы актер, обобщив весь материал, который мы могли предоставить в его распоряжение, с нашей помощью сумел его в себе переработать так, чтобы понять, каким должен был быть человек, подобный Чапаеву, в период гражданской войны; каким должен быть этот человек, который, придя с фронта империалистической войны в родную деревню, застав там белых и убедившись на собственном опыте, что это такое, стал организатором партизанских отрядов, повел их против кулаков, а затем и против Белой армии, и, наконец, придя в Красную Армию, стал одним из замечательных ее командиров. Уяснить себе процесс развития, уяснить себе психологию этого человека, может быть, непонятную для него самого, найти и внешние формы проявлений этого человека — должно было стать задачей актера.

Так это и было в действительности. Бабочкин нигде не «делал» походки Чапаева и добился все же правдивости. Мы добились внутренней правдивости образа, добились художественной правды. И Бабочкин в какие-то моменты своей жизни переставал быть Бабочкиным. Иногда в жизни он разговаривал так, как должен был разговаривать Чапаев. И не потому, что он решал: вот сейчас я буду говорить как Чапаев, а потому, что, находясь в гуще материалов о гражданской войне, о ее участниках, о Чапаеве, о чапаевцах, об их взаимоотношениях и так далее, он перестал ощущать себя актером Академического театра драмы, чувствовал себя в какой-то мере участником событий. Это помогло ему не фальшивить.

Когда мы подходили ко всей этой работе, для нас был особенно важен вопрос о выборе актера на эту роль.

Искать типаж мы не хотели. Пусть актер будет не похож на Чапаева в жизни, не страшно. Вопрос заключался в том, чтобы найти прежде всего талантливого актера, то есть такого человека, с которым можно разговаривать не методом подсказки, а с которым мы могли бы творчески говорить, который мог бы нас понимать в основных творческих установках, мог бы их уяснить себе и внести нечто от себя, внести то, без чего нельзя работать ни с одним актером и чего никакой режиссер не может передать актеру ни словом, ни показом.

В основном мы нашли таких актеров, и прежде всего в Бабочкине, исполнителе главной ведущей роли, ибо Чапаев-человек — доминанта нашего фильма.

В чем же заключался, по-нашему, ключ подачи образа героя на экране? Ключ заключался в том, что герой должен завоевать себе право на это геройство. Если он сумеет всем комплексом своего поведения в картине, всем комплексом своих внешних проявлений и внутренней борьбы заставить себе поверить, то зритель поверит ему во всем, что бы он ни делал. ‹…›

Как совместить, с одной стороны, легенду, а с другой стороны, реальные события, реалистически показанные? С одной стороны, эпос, а с другой стороны, самые простые, обыденные вещи? Вопрос о совместимости этих двух линий был не менее важным, чем вопрос о всей сюжетной конструкции, об историзме и прочем.

В чем заключалась трудность решения? Необходимо было, поднимая до легендарности образ Чапаева, заставить зрителя ему верить как человеку, который может послужить примером, которому он, зритель, должен захотеть подражать. Именно в этом секрет огромного отклика аудитории, «сопереживания» ее всему происходящему на экране: когда действует Петька или Чапаев, зрительный зал реагирует на все их поступки, на каждую деталь работы. Зритель чувствует их близкими, чувствует в них таких же людей, как он сам, как каждый сидящий в зале. Он видит в них качества, которые хочется иметь и ему и которые, если их не имеешь, то можешь иметь. Устремленность Чапаева, волевая направленность, четкость, внутренняя убежденность действуют на зрителя. Каждый человек хотел бы иметь волю сильную, крепкую, а раз она может быть в таком тщедушном человеке, она может быть у каждого.

Каждый человек может попытаться — «а вдруг и мне удастся».

Вот почему, несмотря на то, что в создании механизма воздействия на психику зрителя мы исходили из того, что мы делали в «Спящей красавице», исходили из занятий в мастерской С. М. Эйзенштейна (стремление удержать эмоции зрителя определенного рода приемами, часто формально привнесенными), вместе с тем для нас было совершенно ясно, что одними приемами ничего не достигнешь. Нужно, чтобы те, через кого мы в основном передаем содержание, мысли, заложенные в картине, чтобы носители этих мыслей и чувств, эти «полпреды идей» в первую очередь были бы не «полпредами», перед которыми приходится снимать шапку и стоять навытяжку, а были бы близкими и понятными зрителю людьми. Вот почему мы считаем, что в этой работе нам удалось наметить правильное соотношение приемов киновыразительности, выдвинутых советской кинематографией в процессе ее роста, приемов, идущих от так называемого «аттракционного» и «монтажного» кино, и приемов, идущих от раскрытия человеческих образов с их психикой, от сложных противоречивых средств актерской игры.

«Чапаев». О фильме. М.: Кинофотоиздат, 1936.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera