‹…› долгая — это слово доминировало во всем, что изображалось на экране. Долгие пароходные гудки, долгие баржи, долгие набережные какого-то заштатного городка. Долгие поездки в загородном автобусе — экскурсия в театр. И все действие фильма разворачивается так неспешно, что возникало ощущение — никакого действия вообще нет. А ведь его и действительно нет. За исключением культпохода в театр и прекрасной сцены из мхатовского «Вишневого сада» с Тарасовой-Раневской и Массальским-Гаевым.
И — встреча двоих. Которая, как вспышка пламени, настолько внезапна и оглушительно прекрасна, что непонятно, почему же она так нелепо заканчивается. При этом актеры, а вернее один актер, Кирилл Лавров, даже не пытается нам что-то объяснить в своем более чем странном поведении: вчера еще была «такая любовь», а сегодня — та же женщина, тот же город, та же набережная, та же плавбаза, но все не то. Всего лишь ночь назад — было все. Было колдовство ночного автобуса, в который Он, совсем отвыкший от города, сел по дороге. А потом эта женщина, случайно оказавшаяся с ним рядом. И — театр. Да, прежде всего театр, куда он попадает через какое-то окно, подсаженный мальчишкой. А потом целый акт — в зал-то не пускают -выслушивает пьяноватую исповедь о неразделенной любви случайного знакомого (Павел Луспеков). Антракт, и медленное танго в фойе — ведь это культпоход. А потом — опять волшебство театра — и как этот театр в такой глуши оказался? Вот было время!
Утром, когда они что-то наскоро едят и пьют в буфете, Он вдруг говорит, что ему надо позвонить по телефону. И уходит. Уходит навсегда. Мне кажется, я впервые обнаружила, до какой степени этот фильм трагичен. Именно потому что Он идет быстро, не оборачиваясь, по той же самой набережной, где только вчера они оба строили планы на всю жизнь. Долгую и счастливую... Она оборвалась в один момент.
Иванова В. Из затемнения // Экран и сцена. 1998. № 47. Декабрь.