Русская Джельсомина из заплеванного райцентра. Ходячее недоразумение. Придурочная, юродивая девочка-клоун. Маленькая мама, несовершеннолетняя навсегда блудница, светлоглазый ангел. Все оглядывается и ждет, что сейчас откроется дверь, кто-то войдет и заберет в свою жизнь. Мир перевернется и окажется в правильном положении, где над головой будет небо, а под ногами — земля.
Она же — и Виктор. (Его не случайно играет Кирилл Лавров.) Подвернувшаяся ему девочка очень кстати заполняет командировочный вечерок и совсем некстати возникает утром в дверях гостиничного номера с фанерным чемоданчиком и трогательно закутанным в платок ребенком. Вочеловеченный похмельный кошмар сквозь смутные воспоминания о каких-то накануне сказанных, приличествующих ситуации словах, словах о некой долгой и счастливой жизни... У героя Кирилла Лаврова будущее исчислялось долгими годами и многими воплощениями. Его время пришло. Для героини же и ее автора — нет. Времени не оставалось для них, и оно, их время, действительно кончилось. Кончились шестидесятые, которые почти по фассбиндеровски воплотило нелепое несбыточное существо — Лена в исполнении Инны Гулая.
Сюжет был короткий, злой. Ему уже не хватало шпаликовского дыхания. Героиня не спасала автора, она была обречена не больше и не меньше, чем он. Тогда — из вгиковских воспоминаний, из времени надежд, из благословенной «Аталанты» — он пустил в путь по экрану баржу. По реке времен, не определив конечной остановки, куда доплывет, туда и ладно, словно не в силах завершить фильм титром «Конец». На премьере в 1966 году фильм зашикали: сюжет был исчерпан, а баржа плыла и плыла, бесконечно долго, у современников нервы не выдерживали.
Аркус Л. Долгая счастливая жизнь // Сеанс. 1993. № 8.