Сергей Юткевич:

Я считаю чрезвычайно значительным произведением картину, которая лично для меня является одной из наиболее дорогих и любимых, но которую почему-то у нас отводят на второй план. Это «Окраина» Барнета. Для меня она является картиной замечательных возможностей, заложенных как в самом художнике, так и в самой методике ее построения. Она задумана и выполнена совершенно наперекор всем тенденциям, которые, казалось бы, существовали как обязательная «алгебра» кинематографии. Мне всегда казалось, что творческое воображение Барнета было поражено фигурой носильщика в «Парижанке», которого, как говорят, играл сам Чаплин. Барнет увидел, что этот жест, прошедший совсем мимолетно, таит в себе огромные возможности, ибо он создал образ всей станции, образ одиночества женщин, образ американского города. В этом маленьком пассаже было заключено гораздо больше, чем во многих других, более сложных «артиллерийских» приемах. Когда в «Окраине» начинается «интеллектуальный» монтаж сапог и пулеметов, это смотреть трудно. Но вспомните все человеческие «мелочи», которыми насыщен фильм, — историю с шапкой и т. д. Вспомните толпу при проводах на фронт и старушонку, которая даже «зарезана» монтажно, нарочито не подчеркнута. Вспомните весь типаж этой толпы, который дан на общем плане, но который индивидуализирован и запоминается. А как сам Барнет играет крошечный эпизод пьяного парня, который на общем плане попадает ногой в лужу, а потом садится на первом плане на скамейку с Кузьминой! Это поразительное «чаплинское» доверие к актерским возможностям в кинематографе, доверие к актеру, доверие к колоссальной внимательности и любви зрителя ко всему человеческому придает громадное значение «Окраине».

Юткевич С. Выступление на творческом совещании киноработников 8—13/I 1935. Сборник «За большое искусство». Кинофотоиздат, 1935.

Цит. по: История советского киноискусства звукового периода. Ч. 1. М.: Госкиноиздат, 1946.

<...> появляющийся на пяти метрах носильщик, единственный персонаж железнодорожной станции в чаплиновской «Парижанке», настолько поразил творческое воображение Бориса Барнета, что мы можем считать этого «носильщика» (которого, кстати говоря, играл сам Чаплин) законным отцом хорошей картины «Окраина».

Юткевич С. Речь, которая не произнесена // Советское кино. 1933. № 10.

Всеволод Пудовкин:

И на «Моей родине» и на «Окраина» ясно сказался недостаток большой советской культуры у наших режиссеров и сценаристов. Известное «настроенчество», склонное безотносительно идеалистически развивать несомненно нужные для картины моменты фольклора, «атмосферы» (провинция в «Окраине», публичный Дом в «Моей родине»), превратило многих героев «Окраины» в персонажей американской картины, а «Мою родину» привело к дискредитации Красной армии.

Пудовкин В. Советская кинематография и задачи РОССАРРК // Советское кино. 1933. № 7.

Виктор Шкловский:

Замечательная лента у него была — «Окраина». Драматургом она сделана средним. Был К. Финн, его поставил Барнет в ленте «Окраина», и он сделался одним из ходовых драматургов.

Что же такое «Окраина»? В «Окраине» немец попадает в Россию, попадает на окраину к сапожнику. Немец в свои окровавленные губы вкладывает гвоздь, и вот прибегают русские и говорят: где немец? А ему отвечают: какой же он немец, он сапожник. Многие сапожники оказались вредными, то есть они не чувствовали себя во время войны только сапожниками, а были немцами. Эта вещь была очень ослаблена в «Окраине». А сама девушка у лошади, которая издыхала на жаре, она говорила «О, Господи!», потому что она очень устала20 Вот это уважительное отношение к животному хорошо получилось у Барнета. Замечательно получилась война, замечательные окопы с солдатами, которые поют «чубарики-чубчики» Вот этот чудесный отъезд поезда. Тут настоящее ощущение жизни, хорошее простое отношение к людям, он людей уважает. С его человеком входишь вовнутрь этой жизни и начинаешь ей сочувствовать.

Лента «Окраина» — одна из лучших лент.

Цит. по: «Тут Барнет перекликается с сюрреализмом!». Стенограмма заседания секции теории и критики при Доме Кино 28 мая 1945 года // Киноведческие записки. 2002. № 57.