Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Задача в фильме «Подвиг разведчика» осложнялась тем, что самому Алексею приходилось играть немца Эккерта, в образе которого разведчик едет на оккупированную территорию.
Вся картина сделана на русском языке без включения немецкой речи, а вместе с тем подразумевается, что Эккерт говорит
по-немецки. Как это показать? Кадочников находит прекрасный прием: его Эккерт картавит. Раскатистое «р» придает произношению артиста характерные для немецкого языка жесткость, твердость. Внешность Кадочникова в роли Эккерта никак не изменяется.
То же, что у Алексея, гладко выбритое, открытое, скуластое лицо. И вместе с тем совсем другое. Вместо ясного взгляда и немного смущенной улыбки Алексея — самодовольная, наглая усмешка, все оценивающий, прищуренный глаз: типичный делец, коммерсант.
Была у актера в этой роли еще и другая сложность, психологическая. Он должен был передать тонкую гамму чувств своего героя.
Ведь Алексей ходил по улицам родного города, а ему приходилось не только смотреть на то, как фашисты унижают его соотечественников, но и самому, хотя и чисто внешне, участвовать в этом унижении. Вспоминаете такой эпизод. Алексей узнает, что один из трех уцелевших участнике большевистского подполья, разгромленного фашистами, предатель. Но кто именно — неизвестно. Нужно проверить. И вот разведчик в немецкой форме едет по первому из трех адресов. Ему открывает старик. «За мной! — яростно кричит Алексей, — в машину, шнеллер!» Выехав за город, Федотов приказывает старику выйти из машины, грозя расстрелом, требует, чтобы тот назвал членов подполья. Старик молчит. Потом поворачивается и подставляет спину для выстрела. Тогда Алексей садится в машину и стремительно уезжает. Старик недоуменно смотрит машине вслед. А на лице сидящего за рулем Алексея и облегчение, и боль, и гордость за человека, и чувство невольной вины перед ним. На секунду маска сброшена, но вот она снова надета: нужно ехать по второму адресу.
Это был романтический, приключенческий фильм, и Кадочников имел в нем оглушительный успех.
Жежеленко М. Павел Кадочников // Актеры советского кино. Вып. 4. Л.: Искусство, 1968.