Задумав воссоздать атмосферу наших занятий и нашей жизни на режиссерских курсах, я решил собрать материал таким образом: сфотографировать эти самые «рисунки на полях» и, более-менее последовательно раскидав их на вольном пространстве листа, терпеливо ждать, когда комментарии сами к ним «подползут», выбравшись из памяти. Никакого плана. «Жизнь врасплох»! Нам очень нравилась тогда эта формула. Все организуется само по себе. Важно избавить эти комментарии от лекционного академизма. Конспект — не стенограмма. Успеваешь ведь записать то, что успеваешь. Записанная мысль может и оборваться, и куда-нибудь соскользнуть в сторону или замереть на полуслове. Она уже не вполне принадлежит ее автору, а как бы оказывается в невесомости, где-то посередине. И выравнивать, тем более дописывать прерванное или недопонятое не хотелось. Как же быть?.. Оставить, как оно было. Не вмешиваясь, не нарушая зыбкости процесса, его сиюминутности...

Вот, например: Виктор Шкловский.
Рисунок этот можно было бы вынести в раздел «Могикане». Но можно и так, как он запечатлелся в памяти и на рисунке: сам по себе, отдельно от других записей.
Шкловский пришел к нам уже достаточно старый, но вечный, «Великий гном» с большой прямоугольной головой, которая вмещала в себя его грандиозную, необъятную и парадоксальную Память. Маленький старичок с прищуренными глазками, он сидел на столе, как мальчик на заборе, и болтал ножками, не доставая до полу. Так я и нарисовал его.

Но все-таки он пришел не сам по себе. Он принес с собой Время. Втащил его. Как сверхсильный карлик внес бы в аудиторию Земной шар на своих плечах. Без напряжения. Легко!

Остроумный и улыбчивый. Всегда парадоксальный. Маленький красноватый носик, уменьшенный щеточкой усов, в которых пряталась его улыбка мудреца и озорника. Носик этот был немножко и носом клоуна.

Трудно было поверить, что он не только ровесник Маяковского, а даже старше его. Его скрипучий «граммофонный» голос нес в себе обаяние прошлого, он поскрипывал и шуршал. То были «шорохи Времени».

Вот эти короткие «граммофонные» записи:
Когда Марко Поло приехал в Китай, он обнаружил там многое и написал об этом, но... не заметил, что там есть книгопечатание и изобретен порох.
То, что Шекспир делал в «Отелло», было уже почти пять раз показано другими. Это был почти плагиат.
Кино — подкидыш Времени.
Толстой: «Если в течение недели я не сделаю всего великого, я покончу с собой». Славу богу, не покончил, потерпел!
О Маяковском:
Поэты ранимы. Они носят сердце в руках, а их толкают. Мы думаем: они сильные.
И в конце записей фраза: «Беречь друг друга!»

Видимо, сказано Шкловским. Но я не уверен. Может, это вывод, на который он толкал нас своими парадоксами. Вывод, который нам очень важно было сделать уже тогда. И всю жизнь о нем думать!

Ершов К. Рисунки на полях старых конспектов // Искусство кино. 1984. № 9.