(Съемка Таллиннского ТВ, 1972 г.)
ВЫСОЦКИЙ. Совершенно естественно, каждый актер хочет сыграть Гамлета. Вы знаете, сыграть Гамлета для актера — это все равно что защитить диссертацию в науке. Говорят, кому-то принадлежит это изречение.
СЛАВИНА. Владимир Высоцкий не был тем приглаженным мальчиком, которому давалось все легко и свободно. О котором говорили и которого печатали при жизни. Нет! Мало печатали, мало говорили! И нужно бы было больше писать сценариев именно на него и давать ему ролей больше в театре. И в театре он не получил того, что заслужил. Он актер гораздо большего масштаба.
Опять же ему, например, Гамлета пришлось отвоевывать, буквально ходить за режиссером: «Я верю в своего Гамлета, я хочу сыграть Гамлета, и я настаиваю, чтобы Гамлет был мой». И находились люди, которые говорили: «Какой Высоцкий Гамлет? Возьмите Калягина. Высоцкий не подойдет на роль Гамлета». И уговаривали режиссера, чтобы играл Калягин.

(Съемка ТВ г. Грозного, 1978 г.)
ВЫСОЦКИЙ. Ну прежде всего выбор актеров. Почему меня назначили на роль Гамлета? Были все в недоумении. До этого я играл в основном роли очень темпераментные, таких жестких людей, много играл поэтических представлений. Вот это, может быть, одна из причин, почему Любимов меня назначил на Гамлета. Потому что он считает, что Шекспир прежде всего громадный поэт. А я сам пишу стихи и чувствую поэзию. Но это не самое главное, вероятно, ему хотелось назначить меня на роль из-за того, что он хотел не приблизить к современности, а просто чтобы была очень знакомая фигура, чтобы был человек, который не только будет играть роль Гамлета, но еще будет вносить своей личностью, что ли, своей фигурой что-то, чего он даже не будет ставить. Очень о многих вещах мы даже с ним не договаривались, а он отдал мне их на откуп сам.
У меня был совсем почти трагический момент, когда я репетировал Гамлета. Почти никто из окружающих не верил, что это выйдет. Были громадные сомнения, репетировали мы очень долго. И если бы это был провал, это бы означало конец не моей актерской карьеры, потому что ты можешь в конце концов сыграть другую роль, но это был бы конец для меня лично как для актера, если бы я не смог этого сделать. Но, к счастью, так не случилось. Но момент был... прямо как на лезвии ножа. Вот я до самой последней секунды не знал, будет ли это провал или это будет всплеск. «Гамлет» — бездонная пьеса.
ДЕМИДОВА. Потом он захотел играть Гамлета. И играл он тоже как поэт. Мы играли «Гамлета» в переводе Пастернака. Кстати, англичане как-то пришли к нам в театр и сказали: «Вы счастливые: вы играете Пастернака, а мы-то ведь играем Шекспира». То есть средневековый язык. А у Пастернака летящие строчки, и эти строчки, этот ритм Володя очень чувствовал, к нему все тянулись. И иногда он играл именно поэта, потому что он играл так, как будто он только что сочинил эти стихи. Так, «Быть или не быть» он читал три раза, этот монолог.

(Съемка ТВ Болгарии.)
ВЫСОЦКИЙ. Гамлет, которого я играю, не думает про то, «быть» ему или «не быть», потому что «быть»! Он знает, что хорошо жить, все-таки жить надо. Ответ всем ясен, что «быть» лучше, а вопрос этот все равно стоит перед определенными людьми. Всю историю человечества люди все равно задают себе этот вопрос. Раз его мучает — значит что-то не в порядке, вроде ясно, что жить лучше, а люди все время решают этот вопрос.
Должен вам сказать, что эта трактовка совсем новая в «Гамлете». Я видел примерно шесть постановок «Гамлета», и везде все-таки на сцене пытались они решить этот вопрос. Я монолог в «Гамлете» делаю три раза. Мы его делаем так, что этот вопрос все время у него сидит в голове, весь спектакль. Его все время свербит это. Кстати, это более нервно и больше доходит до зрителя.
Когда Мейерхольда спросили: «Что вы делаете с этим монологом?» он ответил (чтобы к нему не приставали): «Мы его вымарываем, мы его вырезаем».
Ну мы его не вымарываем. Мы его даже делаем три раза по-разному.
Гамлет — это человек, который был готов на трон. И если б так не повернулась судьба и если б он не был на этом стыке времен, если б он не учился в университете, если б не случилась такая странная история, он, вероятно, был бы прекрасным королем. Может быть, его любили бы подданные. Он был воспитан в жестокий очень век, поэтому в нем очень много намешано, в Гамлете.
С одной стороны, в нем кровь отцовская, всей его семьи, которая была довольно жестока, ведь отец его убил на дуэли отца Фортинбраса, там просто решались вопросы. Он вызвал его на бой и в честном бою убил... И Гамлет, наверное, тоже подвижен был и на бои. и на государственные дела... Но он уже побыл в университете и был заражен студенческим воздухом, а потом вообще начал задумываться о смысле жизни.
Мне кажется, он один из первых людей на земле, которые так всерьез задумывались о смысле жизни. Поэтому трактовка его роли состояла из этих, пожалуй, двух основных компонентов. Одно — что касается его жизни, его воспитания, крови его, зова крови, характера. И другое — что касается его как человека, который уже давно перешел этот рубикон. Он думает не как они, ненавидит все, что делают вокруг в этом Эльсиноре все придворные, как живет его дядя король, как живет его мать, как живут его бывшие друзья. А как с этим поступать, он не знает. И методы его абсолютно такие же, как и у них, а именно: хотя он думает — возможно или невозможно убить, очень часто об этом задумывается, но все-таки в результате он убивает — а ничего иного не может придумать. Гамлету претит убийство, насилие, и в то же время он может действовать только так, он не знает, как по-другому. ‹…›

(Съемка ТВ Болгарии.)
ВЫСОЦКИЙ. Любимов хотел, чтобы были вначале стихи Пастернака «Гамлет». И они, я думаю, не только эпиграф к моей роли, а это эпиграф ко всему спектаклю. Самое начало спектакля мы очень долго искали.
БОЛГАРСКИЙ ВЕДУЩИЙ. Я хотел вас спросить... Гамлет — гитара, Пастернак, это не настораживает публику с начала?
ВЫСОЦКИЙ. Когда публика входит и видит, что сзади сидит человек около стены в черном костюме, почему-то бренчит на
гитаре, что-то напевает — зрители все затихают, садятся, стараются мне не мешать. Вероятно, многие думают, что он сейчас споет что-нибудь. Ну и чтобы их не разочаровать еще до самого начала спектакля, перед тем, как началась пьеса, я выхожу с гитарой на авансцену... 

‹…› Там у нас такая могила с настоящей землей. И стоит меч, который очень похож на микрофон. Настоящая земля, и мы попытались сделать почти настоящие мечи, то есть совмещение условного и безусловного. Это вообще один из основных признаков любимовского режиссерского творчества. У нас, например, косят в одном из спектаклей, косят — но не настоящий хлеб, а световой занавес, вот такой косой взмах и два луча погасло. Косой взмах и еще два луча погасло. Настоящая коса, люди работают, а скашивают они свет, световые лучи. Понимаете? И совмещения такого условного и безусловного в «Гамлете» очень много: настоящая земля и в то же время занавес гигантский, который движется, как крыло судьбы, и смахивает всех в эту могилу с настоящей землей. Я работаю с этой землей. С ней хорошо работать... Когда Гамлет разговаривает с отцом, я просто беру, как прах, эту землю и с нею разговариваю.
БОЛГАРСКИЙ ВЕДУЩИЙ. И от этого поэзия не теряется? 
ВЫСОЦКИЙ. Нет, я думаю, наоборот, приобретает очень. Мне кажется, Шекспир поэт очень земной. Его играют в плащах, шпагах, а ведь он говорит в «Гамлете», что век был очень грубый, жестокий, суровый, и они ходили-то в коже и в шерсти. Овцы-то были всегда, всегда стригли, делали одежды из шерсти.
И мы в нашем спектакле тоже одеты очень просто в грубых-грубых шерстяных вещах. Но самое интересное, что это оказалось очень современно, потому что сейчас тоже шерсть носят.

‹…› СМЕХОВ. Когда вышел «Гамлет», было такое отчуждение. Ну какой он Гамлет — такого Гамлета не было... Как будто бы есть фотография настоящего, подлинного Гамлета.
В Москве «Гамлета» недопоняли, окружили холодом и недовниманием. Не приняла нас театральная публика.
А потом спектакль объездил многие города, где его приняли и оценили, конечно, прежде всего Высоцкого. В Белграде на Международном театральном фестивале вручили спектаклю и, значит, принцу Датскому нашему Гран-при, первую премию, наряду с великими нашими современниками, театром Питера Брука. А ведь члены жюри не были в курсе, какова популярность Владимира Высоцкого в Вильнюсе, в Москве, в Вологде и на Игарке. Они видели то, что они видели, исполнителя роли Гамлета.
В последние годы он уже оторвался от театра, у него было много поездок, и он готовил себя к тому чтобы работать в прозе, чтобы писать за столом. Он много снимался, готовился стать кинорежиссером... Он стал мало бывать в театре. Но «Гамлет» был тем магнитом, который с любого конца белого света его просто вбрасывал в маленькое здание Театра на Таганке. Он приходил и играл Гамлета, и это было делом судьбы его.
Может быть, одним из объяснений является то, что там состоялось трехзвучие поэтов: Шекспир — великий поэт, Борис Пастернак — великий поэт-переводчик и Владимир Высоцкий.
Но Гамлет для Высоцкого, конечно, был чем-то большим, чем просто ролью, больше даже, чем великой ролью. Может быть, еще что-то, не знаю...
Высоцкий не был вообще злопамятным человеком, он был очень добрым человеком, хотя при этом очень жестким. Но не был злопамятным. И тем не менее вот какой прокол случился на линии Гамлета: один из его друзей по производственной необходимости в отсутствие Высоцкого, когда тот был где-то очень далеко и работал, стал вводиться на роль Гамлета. Высоцкий этого не простил никогда. Он не мог смириться с тем, что кто-то не понимает, что для него значит эта роль.
Актер тот так и не сыграл Гамлета. И так и не вернулся в лоно друзей Высоцкого. Может быть, Высоцкий был несправедлив. Но тем не менее это факт.
ЗОЛОТУХИН. Я считаю, что поэта такого, как Высоцкий, и артиста такого, вообще такую личность в нашем искусстве надо вспоминать, в общем, весело, с каким-то счастливым откровением, потому что все-таки это ведь счастье, что выпала нам в жизни такая доля, что мы прикоснулись к такому замечательному солнцу нашему.
ВЕДУЩИЙ. Скажите, Валерий, а вы были близким другом? Вы часто встречались? Были ли у вас ссоры, размолвки?
ЗОЛОТУХИН. Мы с Володей были в замечательных отношениях, дружили. И представляете, в предложенной анкете он читает вопрос: «Кто ваш лучший друг?» И пишет: «Золотухин». Так же, как и я, когда заполнял: «Кто твой лучший друг?» «Высоцкий». Ну это была такая игра... Это было очень давно, понимаете? У нас были взаимоотношения очень, я бы сказал, деликатные. В каком смысле? Мы очень ценили, так я понимаю, друг друга и дорожили мнением и отношением, и у нас панибратства: собутыльничества какого-то — никогда не было. Крест святой — этого никогда не было. Вот когда были какие-то у нас в жизни личные неприятности, личные темы, то мы их старались переживать, не затрагивая друг друга...
Но однажды наметилась трещина, и, наверное, она и как-то до конца, к сожалению, может сохранилась... В общем, встал вопрос о поездке «Гамлета» в Югославию на фестиваль. А Владимир в это время по семейным обстоятельствам часто уезжал за границу и репертуар строился под него. И, значит я вижу приказ о назначении меня на роль Гамлета. То есть мне было сначала предложено, а потом приказано. Это был такой акт дисциплинарного порядка, воздействия. Но поскольку есть приказ, я начал репетировать с другими партнерами, как бы второй состав. Приехал Владимир. Естественно, об этом узнал... 
ВЕДУЩИЙ. Ну и какая реакция была у него?
ЗОЛОТУХИН. Реакция была... После какой-то репетиции мы выходили из театра, он сказал: «Валерий, можно тебя в машину?» Ну сели в машину поехали, поднимались от площади Ногина... Вдруг он в потоке машин остановил машину и сказал: «Валерий, если ты сыграешь Гамлета, я уйду из театра». Дело в том, что он не ревновал, что я сыграю лучше... Потом уже мы с ним еще раз на эту тему говорили. Он говорил: «Я, вообще, больше всего в жизни ценю дружбу друзей. Больше семьи, жены, денег. Больше жизни ценю друзей».
ВЕДУЩИЙ. Вы это знали раньше?
ЗОЛОТУХИН. Я это знал.
ВЕДУЩИЙ. А отчего же вы не отказались тогда?
ЗОЛОТУХИН. Я это знал, но, послушайте, это вопрос сложный...
ВЕДУЩИЙ. Я понимаю, что задаю сложный вопрос.
ЗОЛОТУХИН. «Если бы, говорит он, был выбран на Гамлета, предположим, Смоктуновский, я бы это пережил. Но был назначен ты. И тот, кто назначал, знал, кого он назначает Он назначил моего друга. А зная твою исполнительность, он понимал, что ты не откажешься. Я живу по-другому, Валерий! Если бы у тебя была такая роль, как Гамлет и мне было бы предложено...» А это было один раз: ему был предложен Кузькин и он подумал и сказал: «Нет, пусть Валерий сыграет. Уж если потом что-то не получится»... Он сказал: «Вот я так живу»!
ВЕДУЩИЙ. Это его закон?
ЗОЛОТУХИН. Это его закон! И он сказал так: «Я, может быть, скажу тебе неприятное, но мне бы не посмели такое предложить, зная мое отношение в таких делах, зная мою позицию. Но ты живешь по-другому. Ты видишь приказ, и ты выполняешь. Я твою позицию уважаю, но я так жить не могу. Я живу по-другому». Разговор был, разумеется, сложный и долгий... ‹…›

Рязанов Э. Четыре вечера с Владимиром Высоцким. М.: Искусство, 1989.