‹…› в картине «Возвращение Максима», созданной в 1937 году Г. Козинцевым и И. [Л. — прим. ред.] Траубергом как вторая часть трилогии о Максиме, у Толубеева была короткая эпизодическая роль. Он играет железнодорожника-штрейкбрехера, пришедшего в редакцию «Правды» с покаянным письмом. Мы не знаем обстоятельств забастовки и конкретной истории этого рабочего. Но артист с помощью режиссера давал возможность понять некоторые существенные стороны случившегося.

Действие происходит в одной из маленьких, тесных комнат редакции. Максим пришел сюда с важной статьей. Неожиданно он видит Наташу, с которой был разлучен четырьмя годами ссылки. Наташа спит, положив голову на стол. Максим осторожно присаживается рядом. В этот-то момент и врывается в комнату штрейкбрехер, широкоплечий усач в кожанке. Он распахивает дверь с воплем: «Почто страдаю?.. Грех искупить! Грех искупить хочу!» Максим стремительно зажимает ему рот рукой. Яростным шепотом он объясняет, что Наташа уснула, измученная тяжелой нервной работой. Но штрейкбрехер требует разбудить ее. Чтобы как-то утихомирить посетителя, Максим берется сам отредактировать его письмо. И рабочий сразу меняется. Доверчиво, счастливо улыбаясь, он садится рядом с товарищем, обещающим ему помочь. Однако в комнату начинают врываться один за другим сотрудники редакции. Но теперь усач уже вместе с Максимом бросается охранять Наташин сон. Он почувствовал доверие к этим людям и сразу стал их другом. Он затыкает фуражкой рот молодому поэту, примчавшемуся со стихами, и угрожающе шипит метранпажу, спешащему с каким-то вопросом: «Т-с-с! Убью!»

В этих как будто бы незначительных деталях поведения рабочего в редакции зрителю открывается душа человека доброго и наивного, большого ребенка. И становится ясно, что, очевидно, лишь по своей политической малограмотности, по недомыслию, горячности, поддавшись чьему-то предательскому уговору, совершил железнодорожник постыдный поступок и теперь сам казнит себя беспощадно.

Когда рабочий уходит, говоря: «Больше не буду штрейкбрехером!», с трудом выговаривая проклятое слово, ему веришь, потому что на наших глазах он заплатил за свою ошибку, глубоко выстрадал сознание личной ответственности за общее рабочее дело.

Так небольшая жанровая сценка наполняется более широким человеческим содержанием, частный факт обретает смысл общественного явления.

Капралов Г. Юрий Толубеев. Л.-М.: Искусство. 1961.