Если в первой серии я считал для себя кадр решенным в том случае, когда находил механическое приспособление — ветку, пуговицу, какое-то движение или жест, то во второй серии я прежде всего пытался восстановить смысл происходящего в предыдущем кадре и понять, что же играемый сейчас кадр вносит в общее движение всего фильма и моей роли.
Во второй серии я понял, что зритель мой сидит в объективе, что надо учитывать это расстояние, что крупный план надо играть сдержаннее и мягче не потому, что мои движения будут резкими, а потому, что зритель в это время находится на расстоянии полуметра от моего лица и сразу же увидит фальшь и нажим в моем исполнении. ‹…›
Мне кажется, что во второй серии мне стало легче работать, что ошибки мои смягчаются, что блестящий глаз объектива иногда поглядывает на меня осмысленно, как представитель будущих моих зрителей.
А главное — я еще больше сжился с ролью и полюбил человека, которого я изображаю.
Для меня эта роль стала уже частью моей биографии Я уже столько времени работаю над ней.
Жизнь изображаемого мною человека течет на протяжении многих лет, характер его меняется, и мне кажется, что я живу, старею и учусь вместе с ним. Это как бы мой двойник. Двойник, которым я руковожу и формирую его характер.
Я даже не смогу точно разграничить, где кончается один и начинается другой, — так все перемешалось в нас обоих.
Максим не наделен мною никакими внешними признаками характерности. Лицо обыкновенное, рост средний, не хромает, не заикается.
Основное, что происходит с этим человеком и что весь наш коллектив хочет в нем показать, — это как в нем устанавливается настоящий характер большевика, как формируется в нем нетерпимость, как закаляется настойчивость, как воспитывает он к себе самому критическое отношение, как его классовое чутье укрепляется партийной учебой, как развивается его ум, как поднимается его культурный уровень.
И вот, вспоминая два периода жизни Максима, показанные нами, я пытаюсь представить себе, как же он жил и работал. Правильно ли мы его вели и воспитывали? Я прожил с Максимом и почувствовал многое, и для меня интересны и значительны и те факты его жизни, которых мы не показываем на экране, но которые оказали большое влияние на его судьбу и развитие.
Встретились мы с ним в 1910 году, когда он был уже здоровым, разухабистым парнем, для которого на первом месте были развлечения, гулянки с девушками, песни. Но в то же время это был отзывчивый и верный товарищ, человек, не задумывавшийся над своим положением бесправного рабочего, но иронически оценивающий всякие заигрывания с ним хозяев и начальства.
Их было трое. Трое парней с одного завода. Вместе жили, вместе гуляли, вместе работали. Один на заводе погиб, другой с горя запил. Максим остался один. Но рабочие — слушатели воскресной школы — поддержали его в горькие минуты, учительница воскресной школы указала, кто истинный виновник всех несчастий рабочего. И Максим вместе со всеми рабочими своего завода пошел на улицу выкричать свою злобу и свои обиды.
Второго его друга схватили и повесили. И Максим опять остался один. Но нашелся новый товарищ и учитель. Старый большевик, сидя с ним в одной камере, учил его уму-разуму. Максим попал в свою первую настоящую школу. И началась новая жизнь Максима.
Теперь он уже не случайный участник демонстрации. Он сознательно помогает своему учителю и его товарищам. Он сторожит их конференцию. Он через заставы и рогатки пробирается в подпольную типографию к учительнице воскресной школы — Наташе. Он уже сам находит ответ на разгром конференции. И партия одобряет работу Максима, партия берет его в свои ряды, партия поручает ему самостоятельно работу, и Максим с узелком за плечами уходит с экрана.
Как же он жил, что с ним случилось за то время, что зритель его не видел, как он изменился?
Жил интересно и разнообразно, работал в Сормове, организовывал кружки из рабочих, был арестован, бежал. Работал где-то в новом месте, опять арестован и, наконец, сослан в далекую Сибирь, в Нарымский край.
И здесь работы было, пожалуй, еще больше, чем на свободе. Учиться, учиться, учиться! Это — университет Максима.
Б. Чирков. Работа над образом // Искусство кино. 1937. № 7.