Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
В «Человеке с ружьем» у Бернеса поначалу фактически никакой роли не было. Он снимался в массовке. Да и то оказался там потому, что пользовался расположением Юткевича и дружил с Погодиным. Бернесу очень нравился этот сценарий о питерских рабочих, ставших первыми солдатами революции. Он словно бы чувствовал, что может быть в фильме одним из них. Он приложил массу творческой энергии для того, чтобы индивидуализировать свой персонаж, не имевший ни одной реплики. Подчеркиваю, именно творческой энергии, а не какой-либо другой, чем нередко грешат актеры. Бернес нашел внешний облик молодого питерского паренька с белым выгоревшим чубом, опоясанного пулеметными лентами. Он уговорил второго режиссера Павла Арманда написать для него песенку. Это были «Тучи над городом стали...» — песенка, которая мгновенно шагнула с экрана в жизнь. Ее знают и сейчас. Жизнь дал ей Марк Бернес, задушевно исполнивший ее в фильме. ‹…›
Однажды, незадолго до окончания съемок Марк затеял со мной такой разговор:
— Слушай, у меня к тебе предложение. Только сразу не брыкайся, а подумай. Давай сделаем для эстрады номер с песнями. «Тучи над городом стали...» будут иметь большой успех. А другие песни напишет Николай Погодин, он мне друг, ну а музыку— тот же Паша Арманд.
—А с чего ты взял, что мне интересно петь на эстраде? Откуда ты взял, что у меня есть голос?
—А у меня он есть? Чудак, дело же не в голосе. Ты в «Артистах варьете» в Мюзик-холле песенку клоуна пел, это что голос? Сплошное безобразие, но пел же! И хорошо! Ты же видел, как у нас с тобой на экране получается. Где там у кого голос? Никакого голоса и не нужно. Вот как есть. И я тебе обещаю полный успех.
—Ну, скажи, пожалуйста, с какой стати я буду себя зарывать в этот жанр? Ведь песенки я исполняю от случая к случаю, а по-серьезному на эстраде я хочу играть скетчи и рассказывать юморески. С меня этого вполне достаточно. И к чему тебе партнер? Ты и один можешь.
—Вдвоем интересней.
На эксперимент с песнями я не пошел. ‹…›
Что же касается песен, то Марк великолепно справился и без меня — он стал популярнейшим мастером советской песни. Он был певцом мужской лирики, сумевшим уберечь свое исполнение от сентиментальности. Сначала действительно зазвучали «Тучи над городом стали...», потом прекрасная «Темная ночь», потом десятки других песен, украсивших в его исполнении советскую эстраду, наконец, задушу берущие «Журавли» и песня о солдате, пришедшем с фронта и не нашедшем свою жену. Бернес остался в памяти народа как один из самых задушевных певцов.
Тенин Б. Фургон комедианта: Из воспоминаний. М.: 1987.
Персонаж этот поначалу вовсе и не значился в сценарии. Я должен был исполнять в этом фильме крохотную роль. Это был даже не эпизод, а скорее участие в массовке. Но творческая лихорадка, заразившая коллектив, коснулась и меня. Я стал искать яркий, интересный внешний рисунок своего почти бессловесного героя. И когда показал его Юткевичу так, как мыслил себе, судьбой моего рабочего парнишки заинтересовался весь коллектив — начиная с Погодина и Юткевича и кончая бутафором и рабочим. Каждый старался «подбросить» мне для роли что мог — какую-нибудь интересную внешнюю деталь или подробность придуманной им биографии.
Большую роль в создании этого образа сыграла моя встреча с Армандом — автором музыки и слов песни, которую запел в фильме мой герой. Помню, раздумывая о нем и сочиняя для него эту песню, мы много спорили, искали, отвергали и снова находили — немудреные слова, в которых отразился бы характер Кости Жигулёва. Именно в этих спорах нам открылась вся его жизнь и вместе с этим как-то сама собой возникла нехитрая и в то же время полная глубокого содержания песня о парне с далекой Нарвской заставы. Тучи над городом встали, В воздухе пахнет грозой... — напевал вполголоса парень, растягивая меха гармони. А за стенами Путиловского завода ему вторила неумолчная канонада. Так появлялся мой герой, и вместе с ним в фильм приходила задушевная песня о том, как «за счастье народное бьются отряды рабочих бойцов».
И вот уже, уходя из позиции, песню эту поет путиловский отряд красногвардейцев. Они оставили жен, невест и идут бороться за их, за свое, за народное счастье.
Участие в этом фильме открыло для меня два творческих пути — актера кино и исполнителя эстрадных песен. Они, пути эти, определили всю мою творческую судьбу.
Бернес М. Путь возмужания // Советское кино. 1966. 5 ноября.