Есть артисты, глаза которых выражают еще что-то, не предусмотренное режиссером — то ли прошлое, то ли будущее: у них есть тайна, своя, личностная, приглядитесь к крупным планам Янковского, он и тут, перед вами, он и не с вами. Да еще и не в ладу с самим собой.
Вот это неуловимое в его взгляде, эта некая отстраненность от изображаемого и есть суть артиста Янковского.
Много сказано и написано о его благородной внешности, об аристократичности, о породе, но мало где о том, что может таиться в Янковском-человеке, актере.
Да простит мне мой любимый артист, но, наверное, много есть артистов не хуже, а может, и лучше, а Олег почему-то выделяется среди всех.
Почти во всех фильмах Олег привносит нечто вне заданной драматургии. Одной ему присущей тайной, которую и
В «Полетах...» (год 1981–82) — это раненая птица, умело скрывающая свою боль, это агонизирующая личность, познавшая некую бессмысленность существования, это внутренние раны, никому не видимые, от которых он безумно страдает.
Это надрыв, смятение, растерянность, это вечное «быть или не быть» и зачем быть. Другим артистам пришлось бы все эти нюансы доигрывать — с Олегом и так все видно...
После «Полетов...» Олег подряд снялся в еще трех моих фильмах. Он как бы стал моим Вергилием, моим эго, моим отношением к жизни, к искусству.
В «Поцелуе» по А. П. Чехову (1983 год) он удивил тончайшей, как я для себя определил, игрой — не игрой. Мало кто из коллег оценил эту его роль, насколько помню, только Алексей Герман, Сергей Соловьев и Никита Михалков.
Остальные посчитали, что Олег просто хорошо оттенил яркую роль Саши Абдулова, блестяще сыгравшего поручика Лобытко.
Примечательно, что роль Лобытко я сначала предложил Олегу, но надо же — Олег сам попросил сыграть Рябовича, а на Лобытко пригласить Абдулова. «Понимаешь, — сказал он, — я таких Лобытко уже, по-моему, играл. А вот такого неприметного, застенчивого человека еще нет».
Мне очень нравится его исполнение роли Рябовича — этакое не бросающееся в глаза растение среди ярко выделяющихся всяких там лопухов и крапив, это низенькое, почти как куст, деревце, не очень видное среди «дубов и сосен».
В 1985 мы с ним приступили к фильму «Храни меня, мой талисман». Он, опять же, вроде в не очень выгодной, хоть и главной роли. Но именно через него удалось передать бытующее на то время в среде интеллигенции ощущение причастности к потомкам лучших литературных героев XIX века.
А на поверку, в отличие от Пушкина, герой фильма не смог совершить поступок. Мы все тогда были кухонными смельчаками, а пострадала лишь самая малость шестидесятников, поскольку именно они приносили себя в жертву ради свободы и достойной жизни. Ради утверждения личности, что претило советской идеологии.
И вот год 1985-й, и мы снимаем с ним «Филера».
На съемках случились сложности производственного характера, но основное — понятие чести и достоинства, наперекор всему сохранившееся в герое, Олег передал замечательно. Недаром на МКФ в Вальядолиде он получил приз за лучшую мужскую роль.
Этим фильмом я вместе с Олегом как бы закончил в моей кинобиографии исповедальную тему нашего поколения и наших лучших предков из XIX века, покинувших нас в этом страшноватом и непредсказуемом XX веке.
Все достойные качества героев Янковского соответствовали внутреннему миропониманию и мироощущению Олега.
В этом мы были с ним как братья-близнецы. Вот разве его отношение к понятию семьи, к жене, к сыну пленило меня на всю жизнь. И, можно сказать, послужило примером.
Трогательный и заботливый муж, трепетный отец — эти его качества я бы пожелал всем женатым мужчинам, населяющим нашу планету.
Дорогой Олег, извини, что так мало чего сказал тебе при жизни, да и в этих воспоминаниях, но зато я тебя любил, люблю и всегда буду любить.
Балаян Р. Мой Вергилий // Олег Янковский глазами друзей. М.: Время, 2013.