Огромная трудность задачи, взятой на себя авторами, заключалась в создании общего лирического подъема, которым должна была быть насыщена задуманная работа. И эту трудность им удалось преодолеть. Та лирическая взволнованность, взволнованность суровая и благородная, которую испытывали мы, вставала при звуках похоронного марша в память погибших бойцов революции, та лирическая растроганность, которая охватывает нас, когда мы смотрим на портрет молодого Ленина, то, наконец, радостное и бодрое ощущение счастья, которое просто и ясно берет нас, когда мы сравниваем то, что было, что есть и будет, — все эти чувства идут не от расслабленной «сентиментальности», не от обывательской «слезы», а от естественного охвата жизни разумом и чувством.
«Фэксам» удался лирический подъем картины. Я видел, как зрители говорили с режиссерами после просмотра. Я видел тот изнутри согретый взгляд, с которым взволнованные люди поздравляют режиссеров. Я слышал о том, как тепло и хорошо приняли картину ленинградские рабочие и особенно фабрично-заводская молодежь. Еще один успех! За героическим эпосом «Чапаева» выступает лирическая драма «Юность Максима». ‹…›

Картина начинается взрывом новогоднего веселья в царском Петербурге. Изумительная «москвинская» фотография (оператор Москвин, музыка Шостаковича), блестящий монтаж создают образец высокого формального мастерства. Финал картины внешне необычайно прост: герой картины — молодой большевик, только что выпущенный из тюрьмы и лишенный права жительства во всех почти губерниях России, уходит от кино-аппарата, спускаясь с холма на широкую равнину. Но этот внешне простой кадр глубоко и значительно волнует. В равнине — Россия, в ее открытом просторе — будущее, в простоте движения человека вперед — уверенность, сила молодости. Авторы в первый раз глубоко и по-настоящему полюбили не внешний облик героев, не изысканность сюжетного сплетения, не блеск неожиданного монтажного удара, а самих людей, их силу и убежденность, их мужество и волю и, наконец, то, ради чего они боролись и умирали.
«Фэксы» ухватили «суть», и картина «вышла».
В этом ходе от формально блестящего начала к простому внутренне сильному концу картины есть что-то общее с творческой биографией самих «фэксов», да и вообще со всеми нашими биографиями. Нельзя создать произведение искусства без целостной увлеченности им художника. То, что художник любит, то и передается зрителю. Научиться любить то, чем живут и волнуются массы, — это и значит стать полноценным и нужным художником.

Пудовкин В. Юность Максима // Известия. 1934. 17 декабря.