Моя краткая запись беседы на третьем просмотре тов. Кобой вместе с другими товарищами (Микоян, Каганович, Жданов, Андреев, их семьи) фильма «Юность Максима» и хроники «Комсомольск», «Биробиджан» и «Ноябрьский парад в Ленинграде» с 23 ч. 28 мин. 18.XII по 03 ч. утра 19.ХII-1934 г.
Начали показ уже в 23 ч. 49 мин.
Во время демонстрирования фильма Коба смотрел, как и в первый раз, очень сосредоточенно.
Первую реплику бросил, когда в кофейной появился Поливанов.
«Смотри, Жданов, это главный нелегал».
Следующей репликой было замечание о том, каков был круг интересов у людей типа читающего новогодние пожелания в той же кофейной.
Когда Поливанов начал (в прологе) диктовать прокламации, сказал: «Я не помню, чтобы так было. Не совсем это правдоподобно».
Зато когда обитатели «техники» (подпольной типографии) взялись за стаканы выпивать, смеясь, сказал: «Вот это другое дело, так бывало».
Сцена появления трех товарищей смотрелась хорошо. Они сразу овладели вниманием всех просматривавших, причем Коба уже вел картину и давал пояснения о дальнейшем ходе сюжетных линий.
Сцена трех парней на заводе, встретивших бегущую от преследования мастера Наташу, вызвала похвалу Кобы. Хвалил живость и игру, особенно Чиркова, Каюкова и Кибардиной.
Хорошо была встречена вся сцена с инженером в цеху, предлагавшим рабочим указать, кто принес прокламации.
Сцена Максима в кабинете заведующего цехом, монолог Максима из «Антона Кречета» и реплики Максима о попе вызвали гомерический смех, причем часть просматривавших товарищей начала аплодировать.
Коба перед этой репликой сказал, что «вот сейчас Максим себя покажет». Тут же рассказал, что дальше будет весьма интересная сцена в воскресной школе. Когда она шла на экране, все хвалили вкус мастеров и очень смеялись по поводу задачи на проценты и поведения Наташи.
Коба сказал: «Ловко она провела городоша. Здорово показано идейное превосходство революционера».
Очень понравилась сцена, когда Максим и Дёма ждут у фонаря завед[ующего] цехом, чтобы просить о помощи раненому Андрею, особенно то ее место, где они ведут разговор с заведующим и появление группы идущих под гармошку в воскресную школу рабочих.
С большим волнением смотрелись сцены начала демонстрации рабочих на заводе, ход демонстрации по городу, избиение демонстрантов, арест, избиение Максима и все сцены протеста в тюрьме.
Когда пристав бил Максима, Коба сказал: «Здорово сделано. Это вызывает ненависть к царскому строю».
Когда тюрьма уже гремела песней «Варшавянка», ряд присутствующих на просмотре товарищей стали подпевать.
Коба, обращаясь к т. Жданову, заметил: «Очень сильно. Это будут переживать массы зрителей».
Когда Поливанов в карцере отвечает на реплику Максима тем, что он не хочет пропадать, а хочет еще жениться, Коба, смеясь, заметил: «Это очень хорошее место, бодрое, рисует настоящий оптимизм трудной борьбы».
Смеялся, когда судебный пристав перечислял 37 губерний, где запрещалось проживать Максиму. Эта сцена очень всем понравилась. Сильно смеялись над городовым, пьющим чай у «соседки»—Наташи.
Коба снова отметил и посоветовал, чтобы диктовка прокламаций была бы заменена какой-нибудь иной формой передачи этой мысли и выразил пожелание, чтобы не было ощущения, что в Питерском комитете не было тогда никого, способного написать прокламацию, кроме новичка-рабочего — Максима.
Очень хвалил мягкую проникновенность конца фильма (прощание Максима с Наташей).
Когда картина закончилась, Коба заявил:
«Хорошая картина. Смотрю уже третий раз и открываю в ней все новые и новые черты. Тема ее страшно трудная. Ведь всё в ней строится не на подъеме движения, ибо показываются годы реакции, не на кульминации революции, а на буднях революционной подпольной борьбы в эпоху самой мрачной реакции. Художники, взявшиеся за эту постановку, действительно пошли на труднейшее дело и с ним хорошо справились».
Все присутствующие начали вспоминать отдельные детали картины и очень хвалили режиссерское и операторское мастерство и игру актеров.
Коба особо выделил блестящие фотографии и хорошую культурную музыку, особенно в прологе и сольные номера гармонии. Затем спросил, что же решили в фильме переделать.
Шум[яцкий] сообщил перечень переделок, отметив, что таково наше задание. Но сможем ли всё переделать, что хочется, выясним на днях, когда в Ленинграде пересмотрим весь материал и прикинем с актерами.
Коба по поводу моего заявления о том, что хотим сократить некоторые длинноты протеста в тюрьме, сказал: «Смотрите, тут на один золотник или сантиметр снимете лишнего и можете не улучшить, а ухудшить, ибо сцена протеста — великолепна».
Шум[яцкий] заверил, что в этих сокращениях сохранит чувство меры. ‹…›
«А дряни подобно „Гармонь“ больше не ставите?». Записи бесед Б. З. Шумяцкого с И. В. Сталиным после кинопросмотров. 1934 г. // Киноведческие записки. 2002. № 61.
Моя краткая запись беседы с т. Кобой при пятом просмотре фильма «Юность Максима»
1.I.35 г.
Присутствуют: т.т. Вяч[еслав] Михайлович [Молотов], Лаз[арь] Моис[еевич Каганович] и Андрей Александрович (Жданов).
Коба просит показать ему еще раз «Юность Максима». В ходе [беседы] после просмотра Коба указал, что этот фильм относится к числу тех фильм[ов], которые с интересом смотрятся по нескольку раз. Считает характер фильма исключительно интересным, вследствие трудной линии, взятой мастерами в т[ак] н[азываемых] «малых делах» революционного подполья, увидевшими величие их как части революционного процесса. Указывает на необходимость строить сюжет всякого худож[ественного] фильма на правдивых и сильных человеческих образах. Это волнует зрителя, это дает место в нем актерскому мастерству. В данном фильме эти условия налицо. Отсюда и появление прекрасных исполнителей Чиркова и Каюкова, отчасти Кибардиной и детской роли, необычайно простой и трогательной. Ведь в художественном произведении понятие прекрасного не зависит от простого его объема. Однако в тех случаях, когда роли фильма, как и пьесы, схематичны, образы не получаются даже при хорошей интересной трактовке. Изображаемые герои говорят, двигаются, но не как любимые, волнующие нас образы, а как компоненты логики, как фигуранты абстрактных ассоциаций, а не ярких зрительных представлений о поведении и месте героев в произведении. Поливанов, к счастью, наделен в пьесе более живыми чертами. Местами он действует как подлинный герой большевистского подполья, но только местами. В остальном он человек-схема. К тому же и актерские данные Тарханова даже при его огромной театр[альной] культуре сильно снижают художественность этого героя (образа).
Длинноты в фильме всегда зло. Они показывают неуверенность мастера в показе событий и поступков, в их увязке с сюжетом. Зритель всегда ощущает это как досадные срывы, как отвлечение его внимания от главного. Имеются они и в данной ленте в таких хороших сценах, как Максим в кабинете у заведующего цехом, как ряд волнующих сцен в цеху, как сцена прихода на конференцию и еще многие другие.
Коба. Говорит, что он часто не понимает, неужели авторство ослепляет, и мастер, допускающий длинноты, замедленность темпа и действия, не понимает, что он сам сильно вредит смыслу и успеху своего произведения. Надо, чтобы об этом крепко писали и говорили критики.
Б. Ш. соглашается с этим и указывает, что киноруководство все время борется с этим злом, считая его одним из основных. Указывает на ряд примеров.
В. М. отметил блестящую игру Чиркова. Выразил сомнение, правильно ли дан образ Дёмы во время демонстрации рабочих, когда он, выйдя пьяный из трактира с гармошкой и увидев демонстрацию, берет второй аккорд.
Коба. Это неплохо. Парень вначале осатанел и замолк. Затем сознание прояснилось и он инстинктивно сжал мех гармони. Знаешь, как часто сжимают внезапно поднятые от удивления плечи?
Коба спросил далее, что поправляют в ленте. Просил работать, не торопиться, ибо убедился, что такие вещи надо давать хорошо, тщательно. Уверен, что фильм будет иметь заслуженный успех.
Много расспрашивал о режиссерах фильма. Люди, которые берутся за такие труднейшие темы, — интересные люди.
Б. Ш. рассказал, как они работали, что в сценарии переделывалось.
Коба. Вот будем так с Вами смотреть новые вещи и Вам поможем.
Б. Ш. уверен в исключительном значении для развития кино непосредственного руководства ПБ (Политбюро. - Прим. ред.), особенно лично И. В.
Л. М. смеясь говорит: «Это Вам лучше всякой кинокомиссии».
«Картина сильная, хорошая, но не „Чапаев“...» (Публ. А. Трошина при участии А. Дерябина) // Киноведческие записки. 2003. № 62.