Погибший в 1919 году от белогвардейской пули в ледяном сентябрьском Урале, Чапаев стал одним из любимых героев пропаганды. Красавец-усач в бурке, папахе и при сабле. Это истинно народный герой, умный не образованием и воспитанием, а талантом и сердцем.
Борис Бабочкин наделил своего Чапаева хитрым взглядом, пружинящей походкой, повадками страстного шутника. И, конечно, сам стал пленником своего героя — наверно, все-таки самого яркого из тех, что произвели на свет богатые экранной харизмой 1930-е. Неслучайно в боевых киносборниках 40-х Чапаева воскресили: он переплыл Урал, отряхнулся и пошел бить нацистов.
Фильм «Чапаев» был обречен на триумф — в конце концов, его можно было обеспечить, но нельзя обеспечить народную любовь. Она пришла ниоткуда, словно наваждение. «Чуден жар прикреплённой земли! — // Захлебнулась винтовка Чапаева: // Помоги, развяжи, раздели!» — писал о фильме поэт Осип Мандельштам, а зрители попроще просто оплакивали полюбившегося героя в финале. Экранный Чапаев подарил разным сословиям и поколениям ощущение общности в переживании, казалось бы, не имеющих к ним прямого отношения событий и судеб. Он дал зрителю узнать себя. Именно поэтому экранный Чапай продолжил жить и за пределами фильма, сначала став героем серии анекдотов, а потом культовой фигурой параллельной культуры 1980-х (вспомним и новейшую кинопостановку Виктора Тихомирова, где комдива играет Иван Охлобыстин).
Рыцарь-простофиля, стихийный лидер, детский человек, объект поэтического восторга, Чапаев был возведен на пьедестал, чтобы ежедневно спускаться с него вопреки статусу легенды. Лишь бы кровь не застоялась, лишь бы ус не забронзовел!