Адмирал Колчак в советской традиции — архетипический враг революционной правды. Первый раз Колчак появился на экране в фильме Ивана Калабухова «Красный газ» (1924). К сожалению, картина не сохранилась, но можно попытаться себе представить, насколько она была курьезной. Колчака играл артист по имени Михаил Ленин, а жители Новосибирска, где шли съемки, говорят, не особенно удивлялись «десантам белогвардейцев». Мало ли что, может, опять революция. Когда советская власть укрепилась окончательно, «Красный газ» забыли на десятилетия.
В приключенческом оттепельном «Золотом эшелоне» (1959) адмирала играет Александр Шатов, в исполнении которого верховный правитель России оказывается кровавым шутом.
Как Кощей, он чахнет над государственным золотом, которое, безмерно унижаясь, готовится подарить Антанте в обмен на военную помощь. Впрочем, может, отдал бы и так, чего ожидать от Врага.
Но уже через десять лет в облике адмирала проступают черты рыцарства. В «Грозе над Белой» 1968 года Бруно Фрейндлих за пару минут экранного действия несколькими штрихами обозначит образ образованного, умного и в меру беспринципного дипломата. В ресторане он готов пить с союзниками и принимать их условия, шепча генералу Ханжину, что после взятия Москвы «заговорит с ними по-другому». Белые же в ресторане поют «... и скоро ль на радость соседей-врагов могильной засыплюсь землею?». Конечно, скоро. Известная зрителю обреченность Колчака нет-нет, а наводит на мысль: что если ему б повезло?
«Моонзунд» (1987) — фильм, снятый по роману Пикуля в годы идеологической неразберихи, неплохо передавал ощущения революционного хаоса, но не справился с образом Колчака-резонера. Этот адмирал то ругает флотских офицеров-немцев и хвалит большевистских матросов, то изрекает банальности в духе «большевизм раздавит Россию», глядя стеклянными глазами в будущее.
Колчак Юрия Беляева здесь — белый адмирал, который оказался исторически прав. Благодаря такой трактовке станет возможна и роль Константина Хабенского в «Адмирале» (2008). Показательно, что в «Адмирале» Колчак отказывается сдать оружие ворвавшимся в каюту матросам — в «Моонзунде» это делает молодой офицер, герой Олега Меньшикова. Хабенский уверен в себе, красив и романтичен, и также неизбывно скучен. Его голос и интонации не меняются ни перед расстрелом, ни перед присягой, ни перед любимой женщиной. Даже окатывающим его штормовым волнам адмирал монотонно читает Евангелие.
Может, это особая дисциплина, оболочка офицера и диктатора, под которой скрыта драма чувств, но, может, просто суть живого автомата из псевдоисторического кино, увешанного православными и Георгиевскими крестами.