О получении роли Синцова. ...Однажды на премьеру «Четвертого» к нам в театр приехал Константин Симонов. После спектакля он пришел ко мне за кулисы и ошеломил вопросом: «Не хотите сыграть Синцова в экранизации «Живых и мертвых?» — И добавил: «Думаю, что у вас это получится. Ждите вызова».
Признаться, я не очень ему поверил. Ходил, перечитывал симоновский роман. Думал: «Ну какой из меня Синцов?»
И снова брался за книгу.
Вскоре с «Мосфильма» пришел вызов. Я ехал на студию
с одним-единственным вопросом: кто еще пробуется на эту роль?
Ответ удивил: «Никто. Вы первый».
Об образе Ивана Карамазова. ...И вот встреча с Достоевским.
Иван Карамазов.
Иван — умница, «человек лба», он талантлив, образован, он все время в состоянии активного размышления.
Иван не может не импонировать своей жаждой жизни, о которой он говорит Алеше: «Я спрашивал себя много раз: есть ли в мире такое отчаяние, чтобы победило во мне эту исступленную и неприличную, может быть, жажду жизни, и решил, что, кажется, нет такого...»
Да, Иван лучше других понимает в себе и в братьях силу разрушающего карамазовского «безудержа», но отказаться от нее не хочет и не может. И в этом его трагедия.
Мне хотелось сказать, что в человеке должен быть какой-то идеал, какая-то внутренняя совесть, которой он никогда не должен изменять, потому что такая измена может привести к формуле Ивана — «все позволено».
Но в то же время мне хотелось, чтобы этот образ вызывал и какие-то симпатии. В нем есть внутренняя чистота, ум, огромная любовь к жизни. Это в высшей степени национальный характер. Очень русский...
О самой близкой роли, сыгранной в кино. Знаете, все роли дороги, каждая по-своему. Очень люблю Синцова. Люблю фильм «Верьте мне, люди!». С удовольствием снимался в картине «Нейтральные воды» — съемки проходили на настоящем военном корабле, в подлинной обстановке...
Ну и, конечно, «Братья Карамазовы». Я получил наслаждение от общения с Достоевским. <...>
Очень любопытная роль у меня в картине «Антонина». Впервые я играю отрицательного персонажа — негодяя и подлеца.
Но, работая над этой ролью, мне хотелось даже в этом характере найти и показать не только негативное, но и что-то хорошее, какие-то смешные черточки, чтобы образ не был прямолинейным и однозначным
Кино или театр. Очень люблю театр. Театр сделал меня актером. Театр — моя первая любовь, и в этом смысле я однолюб.
Но кино я тоже полюбил, особенно когда почувствовал, что что-то постиг, что уже работаю сознательно. Когда я это понял, стал получать удовольствие. А вначале не было свободы, работал как бы вслепую... <...>
Хочу сыграть Протасова в «Живом трупе»... Люблю Чехова... Шекспира люблю меньше. Толстого больше... <...>
В общем-то, я никогда особенно не стремился к комедии. Во всяком случае, непреодолимого желания сыграть в комедии у меня нет. Так же мало меня привлекают и роли романтического плана. Смотреть такие фильмы я люблю, а играть в них... нет, я ведь очень земной актер.
О любимых актерах. Я люблю актеров, которые не повторяют себя из картины в картину. Люблю И. Смоктуновского, Е. Евстигнеева,
А. Папанова. Из зарубежных — Пьера Брассера и Спенсера Трэсси.
Для меня главное — это вопрос внутреннего перевоплощения. Я стараюсь не прибегать к гриму, не люблю всяких наклеек и так далее.
Самое увлекательное для актера — процесс внутреннего перевоплощения.
Взгляд на роль Ленина после распада СССР. Ни в коей мере не собираюсь отрекаться от того, что сделано. Естественно, когда я играл Ленина, то знал о нем не больше, чем любой советский человек. Поэтому и отношение к нему было абсолютно положительным. Но я всегда говорил, что моя главная задача — стащить его с пьедестала, показать живым человеком со всеми противоречиями и слабостями. Когда мы репетировали в БДТ спектакль «Перечитывая заново», он был интереснее мне в состоянии болезни, незадолго до смерти. Партийное руководство даже выразило недовольство тем, что наш Ленин такой мрачный, а мне, наоборот, важно было, чтобы он не выглядел бодрячком.
Что мы знали о нем? Что он любит детей, гладит кошечек. Но сейчас появляются материалы, рисующие его как волевого даже жесткого человека. Все это очень интересно. Жестокость и в то же время доброта, симпатия, которую он вызывал у большинства современников. Поэтому, думаю, теперь, когда мы можем знать и говорить о нем больше, это мог бы быть гораздо более глубокий образ. И я с удовольствием сыграл бы Ленина снова...
Лавров. К. Минимум внешнего — максимум внутреннего [Интервью Е. Бартеневой] // Советский экран. 1969. № 2.
Лавров К. Я опять сыграл бы Ленина // Советский экран. 1991. № 17.