Герасимов не обошел и не приглушил драматические ситуации романа, и вместе с тем фильм — это не копия романа, не иллюстрация к нему, если не считать нескольких неудавшихся сцен во второй серии, а качественно новое произведение, в котором часто мы встречаем иное, нежели в романе, сцепление эпизодов, иную группировку некоторых образов. В своей работе Герасимов стремился отыскать и вскрыть драматизм каждой отдельной сцены, сохраняя при этом эпическое строение целого.
Мы знаем, что всякая экранизация начинается с выявления главной мысли произведения, — о чем оно и зачем написано, в защиту чего оно выступает и что осуждает? Вот то, над чем в первую очередь задумывается художник. И мысль его сразу рождается в определенной образной художественной форме. Основная мысль «Тихого Дона» заключается уже в его эпиграфе, взятом из старинных казачьих песен. ‹…› Исторически сложившиеся судьбы казачества, особый характер их жизни и поэтому сложный путь к революции — вот что составляет сущность романа, в центре которого судьба Григория Мелехова, — с его трагическим непониманием смысла происходящих событий, с его личным мужеством, честностью, храбростью, соседствующими с отсталыми взглядами и убеждениями, с его неиссякаемой любовью к Аксинье. ‹…›
Стремление Герасимова сохранить все особенности литературного первоисточника было связано с постоянным и глубоким его убеждением в примате эпического начала в киноискусстве. Герасимов всегда ориентировался в своем творчестве на ту силу психологического анализа, какую дает проза, и в особенности романная форма с ее любовным, детализированным, широким изображением течения жизни. ‹…›
В сцене первого знакомства Натальи и Григория С. Герасимов ставит перед актрисой задание выразить не только гамму сложных чувств героини, чувств, возникших в данную минуту, но и приоткрыть ее дальнейшую горькую судьбу. За текстом должен был раскрываться подтекст, за скупыми внешними событиями угадываться настоящее и будущее героев. И актриса З. Кириенко воплотила в этой сцене и неясную надежду девушки на счастье, и вдруг родившееся чувство к Григорию, и страх перед неизвестным будущим, и предчувствие грядущих бед. Походка, взгляд, пролитые слезы — все это выразило почти без слов и состояние и судьбу героини. Эта сцена не совпадает буквально с тем, что написано в романе Шолохова, но она глубоко и верно передает внутренний образ, художественный смысл шолоховской сцены. Она является обобщением, выражающим не только смысл данной ситуации, но и смысл всей сюжетной линии, связанной с образом Натальи.
Вот другая сцена. Григорий (актер П. Глебов) впервые убивает в бою человека. Не действие само по себе оказывается наиболее важным в этой сцене, а внутреннее состояние героя. Еще разгоряченный боем и преследованием, Григорий склонился над трупом, с горечью, недоумением, тревогой разглядывая теперь спокойное, мертвое лицо немца, за секунду до этого искаженное страхом и ненавистью. Как бы мгновенная вспышка освещает нам в этом коротком эпизоде будущее Григория, и мы проникаем в сложную и горькую его судьбу, где переплетутся противоречивые чувства и поступки. Как и первая сцена, и эта носит многозначный характер.
В сцене, где Дарья с истерическим озорством, только что убив человека и уже задумав самоубийство, показывает, как она будет командовать старыми казаками, — сценарист, режиссер и актриса Л. Хитяева не только создают многоплановый образ, но и произносят приговор своей героине, предвещая трагическую развязку ее судьбы.
Все эти сцены могут быть примером одного, и самого распространенного способа концентрации, сжатия материала романа при его экранизации.
Это сжатие определяется еще в сценарии, где каждый эпизод уже пишется так, чтобы дать возможность режиссеру, актеру, оператору сделать его на экране многозначным, вобравшим в себя то, что в романе описано на большом количестве страниц.
Проанализируем еще одну сцену романа и фильма. Сцену в подсолнухах, где Григорий заявляет Аксинье, что им надо расстаться, «прикончить энту историю». В романе эта сцена занимает три страницы, и ей предшествует сцена сватовства Натальи и сцена в доме Астаховых. ‹…›
Эта последняя сцена в сценарной разработке опущена, и между сценами сватовства Натальи и разрыва Григория с Аксиньей — прямой стык. Причина и следствие.
Сцена разрыва дана в сценарии в полном соответствии с литературным текстом. Записана она несколько короче, нежели в романе, но в ней оставлены именно те слова и именно тот образ, то настроение, чтобы составить у зрителя впечатление и ощущение страшной, непоправимой ошибки, которую совершили герои, расставшись.
Вся сцена занимает в фильме 79 метров. Она разыграна на средних и крупных планах. Это закономерно, ибо сцена — глубоко психологическая, и в ней главное — лицо актера, его глаза, его руки. Правда, нам жаль, что оператором не был снят в этой сцене «кривой, запыленный в зарослях подсолнухов луч, который просвечивал прозрачную капельку, сушил оставленный на коже влажный след от слезы». Жаль, что не было показано затуманившееся солнце, шуршащий листьями ветер, тень, упавшая на розовую чашечку цветка повители, клубящиеся облака, закрывшие солнце. Природа в этой сцене должна была полнее передать трагичность произошедшего, раскрыть состояние тревоги, тень грядущих больших несчастий.
Без этого сцена как-то оголилась. ‹…›
Конечно, огромную роль играет сочетание слова с жестом. И тут следует сказать, вопреки бытующим мнениям, что слово, прямая речь героев играют в сценарии ничуть не меньшую роль, чем в пьесе и прозе. Естественно, в произведении киноискусства диалог намного короче, нежели в пьесе, но зато на каждое слово приходится и большая смысловая и эмоциональная нагрузка. И плох тот экранизатор, который берется за роман, рассказ или пьесу, не чувствуя красоты, своеобразия их языка, и оставляет только «служебные» слова, необходимые для развития действия.
В фильме «Тихий Дон» язык героев передан во всей его полноте и конкретности. Не приглаживая социальных конфликтов, С. Герасимов не пригладил и языка героев, более того, он взял за основу сценария роман не в его последней редакции, где кое-какие областнические выражения были убраны, заменены общелитературными, а в более ранней. Герасимов не побоялся возможного упрека в грубости языка героев. Она была нужна ему, эта внешняя грубость, для воплощения контрастов и противоречий — слова и чувства, слова и поступков, для выражения сложности изображаемой Шолоховым жизни.
И вот, посмотрев на решение отдельных эпизодов в сценарии и фильме «Тихий Дон», на стилистику вещи в целом, на произошедшие в фильме изменения, мы убедились в том, что все это вполне соответствует роману. Но самой сложной и в итоге при экранизации «Тихого Дона» не до конца решенной явилась задача нахождения сквозной драматургии, объединяющей формы для показа всех судеб и всех событий.
Погожева Л. Из книги в фильм (творческие принципы экранизации). М.: Искусство, 1961.