Декабрь 1930—январь 1931

Дорогой друг Эсфирь Ильинична!

Мысля кинематографически, настоящим представляю Вам мою ближайшую соседку — пирамиду Телоуотлан в монтажных кусках от общего плана к крупному в 4 приема — это предел изыска монтажной мысли в Америке^[1]. Пути господни — неисповедимы… и вот я оказываюсь в Мексике. Я думаю, мой отъезд из Hollywood’a лучшее, что я там мог сделать! При создавшейся политической обстановке уже совсем немыслимо было бы сделать что-либо
с этими людьми. Сейчас делаю Мексиканскую «культурфильму»-путешествие. Как видите — образцы здесь стоящие внимания.

Растравил меня на Мексику — Флагерти^[2] — я его в обмен — на Союз. Старик (он совсем седой) очень распалился и уехал к семье «на Рождество» в [одно слово нрзб.] с твердым решением работать в Союзе над серией фильм, посвященных нацменьшинствам. Он замечательный, и Вы его, конечно, очень полюбите. Мой отпуск кончается в феврале, и я думаю не очень запаздывать — разве что немного задержусь в пути в Японии. Здесь вещи очень замечательные и чрезвычайно сильные — начиная с боя быков, на чем я помешался, боя петухов и плясок — языческих индейских —
в честь католических святых. Думаем исколесить всю страну.
Пока Сутырин «у руля»^[3], полезнее видеть Мексику, а провалится он, вероятно, как раз к моменту моего возвращения (дай бог, чтобы раньше!)!

О Ваших невзгодах слышал^[4] и очень-очень за Вас скорблю, хотя и сам не мало перенес того же, как Вы знаете. Помните: «и вся-то наша жизнь есть борьба!» Скоро буду с Вами — и будем драться сообща — за настоящее советское кино.

Обнимаю крепко,
всегда Ваш
С. Эйзенштейн

А вот образчики других совершенно замечательных вещей—испанского католического барокко XVI века^[5] (Кортез и т. д.). Индейцы, ацтекские древности и пр. и пр.

Адрес мой:
47 Caillede Niza
Mexico D. T.

Пишите!

Письмо С. Эйзенштейна Э. Шуб / Публ. В. Забродина // Киноведческие записки. 2000. № 49.