Мне картина чрезвычайно понравилась. Чрезвычайно — я употребляю это слово с полным сознанием его смысла. И понравилась она мне чрезвычайно потому, что она удивительно чистая, потому что она талантливая, и потому что в ней бьется пульс жизни.

Мне кажется, что те молодые люди, которые сегодня гуляют по мраморным лестницам прекрасных университетов, те молодые люди, которые стоят у изумительных машин, созданных в наши дни, понятия не имеют о том времени, о котором идет речь в картине. Пусть они посмотрят, какой кровью, какой большой ценой платили их отцы за то, чтобы сегодня они могли учиться в университете. Новая картина показывает им то, чего они не знают.

Некоторые говорят, что смотреть эту картину слишком тяжело.
Но, к радости моей, никто не хочет уйти из зала. Думается мне,
что так будет с огромным, подавляющим большинством людей и в особенности молодых людей, которые не только увидят, но и почувствуют, поймут, сердцем поймут, а не только мозгом, какой была революция, как происходило становление советской власти.

Я не хотел бы спорить с И. Пырьевым, но он вынудил меня к этому, когда говорил о первых днях революции. Я тоже бегал с винтовкой против белогвардейцев в первые дни революции и был чекистом, и воевал в дни гражданской войны, и лежал в тифу, и могу сказать: то, что я видел на экране, — правда. Удивляет меня, что И. Пырьев забыл эти дни, если ему мерещится в фильме неправда. Правда и то, что тогда светило солнце и что тогда любили. Кстати, в этой картине прекрасно любят. Завидуешь…

О трагедийном герое… В картине создан образ чистого, смелого, до последнего вздоха преданного великим идеям Революции героя Павла Корчагина, — по крайней мере я так ощутил, и так, вероятно, будут ощущать очень многие. Создана картина, воскрешающая героические дни становления советской власти, гражданской войны, борьбы за наше сегодня.

Вот поэтому я позволяю себе говорить, что картина мне чрезвычайно понравилась. ‹…›

Есть ли в картине ошибки? Конечно есть. Я не знаю, может ли быть произведение без каких бы то ни было ошибок.

Есть попросту ошибки молодости, есть ошибки профессионального характера, и указать на них полезно. Если бы товарищи спросили меня, что мне хотелось бы изменить, я бы сказал: не понимаю, для чего нужен эпизод с оконными рамами. Не нужна, мне кажется, сцена с трупами. Я бы убрал часть стройки узкоколейки, убрал эпизод взятия кинотеатра, потому что я уже пресыщен такими эпизодами.

Все говорят, что в фильме слишком много дождя и грязи. Я не против этого, но я уверен, мы ближе подошли бы к Корчагину без таких режиссерских излишеств.

Что же касается внутреннего строя фильма, что касается его музыки (я имею в виду музыку не в буквальном смысле), то ее талантливость, чистота, с моей точки зрения, безукоризненны.

Эрмлер Ф. Цена настоящего счастья // Искусство кино. 1957. № 2.