По случайному, но любопытному совпадению этот фильм, созданный режиссерами Александром Аловым и Владимиром Наумовым, выходит к зрителю как раз к стодвадцатипятилетию со дня публикации рассказа, ставшего его литературной основой: свой «Скверный анекдот» Федор Михайлович Достоевский напечатал в № 11 журнала «Время» в 1862 году. ‹…›
Фильм Алова и Наумова вызывает шок: никогда еще с нашего экрана с нами не говорили с такой вот степенью ярости и презрения. Никогда он, экран, еще не был сотрясаем образностью, столь сгущенно гротесковой, столь безжалостно уничтожительной. Рабство — вот главный «герой» фильма. Рабство в двух его неразрывных ипостасях: господина и холуя. Это мир, в котором искажены, доведены до последнего своего вырождения нормальные человеческие отношения: повелевать или подчиняться, третьего здесь не дано. Рабство здесь въелось в плоть и кровь, отравило всё. Достоевский написал свой рассказ, такой небольшой рядом с титаническими по масштабу главными его романами, в пору «либеральной весны», последовавшей после отмены крепостного права. Написал его с оперативностью газетного выступления, с открытой публицистической направленностью. Он спустился на самое дно жизни для того, чтобы показать нам ужасающую порчу человеческого материала, к которой привели Россию тридцать лет власти Николая I. «Страна рабов, страна господ», страна «голубых мундиров», страна «послушного им народа» — здесь убили Пушкина, убили Лермонтова, объявили сумасшедшим Чаадаева, отсюда изгнали Герцена, здесь надорвался Гоголь, здесь гноили сначала в «мертвом доме», а потом в солдатчине Достоевского…
Гротескные, страшные, безобразные «герои» этого рассказа, а потом и фильма — не плод болезненной, человеконенавистнической фантазии: эти люди-обломки, люди-обмылки — не что иное, как свидетельства на суде истории, обвинение режиму. И самое здесь ужасное то, что они принимают свое состояние как нечто законное, они рабы, знать не желающие о своем рабстве.
Достоевский назвал свой рассказ не «Несчастный случай», как то было поначалу, а «Скверный анекдот».
«Скверный» — потому что это история непристойная, постыдная. «Анекдот» потому что сюжет здесь действительно занимательный в своем черном, убийственном комизме.
Эта история о том, как свежеиспеченный генерал Пралинский, начальник в каком-то там государственном ведомстве, решил облагодетельствовать самого последнего из своих подчиненных, Пселдонимова, явившись к нему на свадьбу, и как там напился до состояния полного позора. Пралинский явился сюда, имея в предмете «обнаружить нравственную цель», сказать «о современном назначении России», упомянуть «о крестьянском вопросе». Пралинский уверенно мечтает: «Они наполнят бокалы и с криком выпьют за мое здоровье! Офицер разобьет свою рюмку о шпору… Даже можно было бы прокричать „ура!“… даже если бы вздумали покачать меня по-гусарски, я бы этому не противился».
Он хочет «нравственно поднять» Пселдонимова и его гостей и встречает сначала остолбенелое любопытство, а потом полное пренебрежение к своей персоне и даже глумление, когда он от обиды и непонятности неожиданно для себя напьется «до изумления»…
Евгений Евстигнеев (едва ли это не самая лучшая его работа в кино) сыграл Пралинского с изумительным психологическим мастерством. Сыграл этого моложавого, со свежими «звездами» генерала, который «любил принимать парламентские позы и подчас ему мерещились монументы… особенно когда разыгрывался его геморрой», либерального фразера и «сторонника гуманности». Сыграл его чиновничью самоуверенность, его чиновничью склонность видеть жизнь не такой, какова она есть, а такой, какой он сконструировал ее в своем красивом кабинете. И она, эта жизнь, — подлинная во всей своей дикости, грязи, запущенности, нищете ответила ему на вымечтанную идиллию полновесной оплеухой.
В фильме Алова и Наумова есть два «видения», две прелестных картинки; здесь Пралинский заранее любуется своим будущим торжеством, каким — он уверен! — ознаменуется его появление на свадьбе Пселдонимова. Как здесь всё чинно, наглажено и напомажено, как изящны движения пар в полонезе, как прелестна невеста, как потрясен плачущий от восторга и благодарности жених. А на самом деле Пралинского ждет пьяное безобразие, крики, разнузданность пляса, множество странных и даже безобразных лиц, на которых отметились невежество, пошлость, замученность, агрессивная мещанская жажда самоутверждения — это оборотная сторона поруганного человеческого достоинства… ‹…›
Виктор Сергачев сыграл Пселдонимова в точном соответствии с замыслом Достоевского. Его грим — это грим персонажа гротескного, так же гротескно избыточна его мимика, его пластика. За его внешним подобострастием тлеет потаенная злоба к явившемуся столь нежданно начальнику, какая-то тоскливая угроза — недаром он поднимает на спящего (пьяный Пралинский был водружен на ложе новобрачных) стул: удара, конечно же, не последует, но в душе своей Пселдонимов его осуществил…
Отдельная и очень интересная тема для разговора — это свадьба как сюжетная основа других сатирических произведений классической русской и советской литературы: вспомним чеховскую, вспомним «красную свадьбу» в пьесе Маяковского «Клоп», вспомним комедию Ильфа и Петрова «Сильное чувство». Вспомним, наконец, свежую премьеру МХАТ — спектакль «Тамада» по пьесе Александра Галина. Во всех этих произведениях ситуация свадьбы с неизбежно случайным составом гостей, с пьяным неблагообразием, с неизбежными скандалами позволяет авторам, таким разным, дать сатирически карнавальное отражение состояния нравов. И никому еще не приходило в голову требовать присутствия здесь «положительного героя», упрекать авторов за очернительство, за покушение на позитивные ценности жизни. Фильм «Скверный анекдот» нуждается в таком же верном понимании.
Впрочем, в крикливом шабаше пселдонимовской свадьбы есть два персонажа, вокруг которых некая «зона тишины»: какая-то случайно забредшая сюда странная девушка, полу-юродивая, горбатенькая, и старик скрипач — она кружит в пустых сенях в каком-то мечтательном легком вальсе, а он, в промежутке между исполнением кадрилей, мерно, для самого себя, читает из Евангелия.
В рассказе Достоевского их нет — здесь же эти двое, тоже «униженные и оскорбленные», несут в своих душах слабый, странный свет человеческого…
Шитова В. «Скверный анекдот» // Александр Алов. Владимир Наумов. Статьи. Свидетельства. Высказывания. М.: Искусство, 1989.