Район, где мы снимали, был мало населен, не обжит, и мы то и дело натыкались на последствия войны — земля была напичкана осколками и гильзами, кое-где валялось заржавевшее оружие. Попадались и мины, на которых изредка подрывались окрестные коровы. Однако, несмотря на опасность, мы рыскали повсюду, обследуя полуразвалившиеся укрепления Турецкого вала, блиндажи, укрытия, окопы…
Однажды Параджанов подошел к Алову и, опустив на землю мешок, в котором что-то позвякивало, сказал:
— Алов, я нашел тебе подарок.
Зная редкую способность Параджанова находить уникальные вещи, мы насторожились, ожидая чего-то невероятного. Но в мешке оказалась всего-навсего старая, пробитая осколком немецкая каска, обыкновенная каска, которых вокруг валялось великое множество. Мы были разочарованы. Но, как всегда, недооценили Параджанова. Когда он жестом фокусника перевернул каску, мы увидели необыкновенное зрелище: внутренняя поверхность каски была расписана ликами святых, как церковный купол…
Алов привычно одел каску, просунул палец в рваное отверстие от осколка и коснулся своего лба.
— Вот сюда попал, сказал он. ‹…›
Игорь Савченко взял весь наш курс и на новую свою картину «Тарас Шевченко». Один из эпизодов этого фильма — казнь ссыльного солдата Скобелева шпицрутенами (шомполами) — снимался под Киевом. Там был найден довольно обширный, плоский песчаный участок, напоминавший пустыню, построена декорация Новопетровского форта. Вскоре группа приступила к съемкам. ‹…› В числе прочих организационных заданий нам было поручено отвечать за готовность и сохранность реквизита. Помнится, Алову досталась забота о шпицрутенах, Файзиеву саженцы, Хуциеву пистолеты, Параджанову гроб, Миронеру иконы… и т. д. Однажды во время съемок внезапно разразился настоящий ураган. Ветер поднял тучи песка, который хлестал по лицу, забивал глаза, скрипел на зубах, все кинулись прятаться кто куда.
Почти вся съемочная группа забилась в крошечную, дрожащую от ветра декорацию церкви. Ураган бушевал минут двадцать, потом так же мгновенно стих. Пыль и песок стали медленно оседать на землю, и в желтой мути обозначились всклокоченные силуэты работников съемочной группы. Отряхиваясь и отплевываясь, появился Игорь Савченко со своей неизменной тростью. Заикаясь, он сказал:
— Съем-мка! Быстро! Кто ответственный за гроб?
— Параджанов, — сказал Алов.
— Давайте его сюда.
— Параджанов! Быстро к Савченко!
— Скорей, скорей! Где Параджанов?
Но Параджанова нигде не было, он словно провалился сквозь землю. Вокруг до горизонта тянулась плоская песчаная равнина. Наш временный фанерный туалет унесло ветром, и спрятаться было решительно негде.
— Нет Параджанова, пропал, — робко сказал ассистент.
— Ладно, хорошо, хмуро произнес Савченко. — Алов и Наумов, тащите сюда гроб.
Так я впервые услышал наши две фамилии произнесенными вместе. Тогда никто, и, конечно, мы сами, никак не мог предположить, что нашим фамилиям суждено будет долгие годы стоять рядом.
Мы подошли к гробу и стали его поднимать, но он оказался неожиданно тяжелым. Алов сдвинул крышку и обнаружил там Параджанова. Он лежал на боку и мирно посапывал во сне. Видимо, когда началась буря, он спрятался в гроб и задремал там под вой ветра.
Савченко был человек очень вспыльчивый, и мы ждали скандала. Параджанов, безусловно, заслуживал осуждения, мы это отлично осознавали, ведь свистеть, лузгать семечки и спать на съемке считалось тягчайшим преступлением. Помощник режиссера (бывший матрос) Ян Окрепт просто онемел от возмущения. Он вытащил из кармана своего комбинезона молоток и гвозди, вопросительно взглянул на Савченко.
— Может, забить его, а? — И он задвинул крышку.
— Обожди. Что он там делает?
— Спит, — зловеще сказал Окрепт.
— Ах, спит. Так чего же вы шумите вокруг? Мешаете спать. Объявите перерыв, пусть Сергей Иосифович немного поспит. Отдохнет. — Савченко вздохнул, глянул на нас из-под лохматых рыжих бровей и приказал: — Алов и Наумов, вышвырните его из гроба!
Это было первое творческое задание, которое мы с Аловым осуществили вместе.
Наумов В. Алов // Александр Алов. Владимир Наумов. Статьи. Свидетельства. Высказывания М.: Искусство, 1989.