Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Вещь в себе
Пресса о фильме

…Может, Николай II действительно был этаким биороботом, человеком, закованным в настолько многослойный панцирь внешних приличий, что сквозь него трудно различить признаки какой-либо умственной и эмоциональной деятельности. Николай (в исполнении анемичного Александра Галибина, озвученного Виктором Раковым), остается непроницаемой вещью в себе даже наедине с собой: вот он выпил коньяку и, сидя босиком на диване, затянул «Степь да степь кругом…» Это что означает? Что царю ничто человеческое не чуждо и что он близок народу? Вот он подписывает отречение, бросается к перекладине и жадно начинает подтягиваться, пока перекладина не обваливается. Это как понимать? Что у царя была неплохая физическая подготовка? А за что его прозвали Николаем Кровавым? Уж больно эффектное прозвище для столь лишенного своеобразия человека.

У Глеба Панфилова нет на этот счет никаких предположений, да они были бы и неуместны в фильме, который режиссер охарактеризовал как покаяние. За покаянием в принципе следует прощение, фильм вроде бы никого конкретно не винит, но есть там одна сцена, самая кинематографичная, напоминающая о прежнем Панфилове, тонком и владевшем искусством намека. Ленин, Троцкий и Свердлов обсуждают судьбу Романовых за кулисами какого-то съезда.
Этот эпизод «масонского заговора» похож на карикатуру из черносотенной газеты: из непроглядного мрака выступают три отталкивающие физиономии с бородками клинышком и зловеще посверкивающими пенсне. Особенно хорош Свердлов — Кирилл Козаков, в чьих черных глазах сосредоточено все коварство мирового сионизма.

Маслова Л. Терновый венец Романовых // Коммерсантъ. 2001. 12 марта.

 

Последние дни последнего русского императора и его семьи.
Путь из Царского Села в Екатеринбург, путь из царских покоев в сырой подвал Ипатьевского дома, вместе с венценосной семьей там же сгинет «Россия, которую мы». Но не она — интерес и забота Панфилова. Все эти десять лет его вела «мысль семейная», по родословной — толстовская. «Семейным счастием» назвал Толстой одну из своих пьес, а Панфилов сделал фильм о том, что иного счастия не бывает. И ни в чем, кроме как в семье, в доме, спасения не обретешь. Эпизод, где Николай отказывается остаться в ставке, как настоятельно советует ему здравомыслящий генералитет, и приказывает вращаться в Царское, помечен титром «Роковое решение». Я не знаю, всерьез ли Панфилов полагает, что иной императорский выбор помог бы избежать отречения, революции, екатеринбургских пуль. Просто для него важно, что этот твердый выбор мужчины с тихим голосом и кротким взглядом — таков. Панфилов не боится указующего перста-титра, не боится прямого, без мерцающих обертонов, слова. Как вообще ничего не боится — попасть мимо «кассы», мимо киномоды, мимо шума времени. В таком жесте небрежения всем и вся, что не имеет касательства к твоему умонастроению и чувствованию есть, согласитесь, царственность. Сколь бы ни были велики недоумение одних, агрессивностъ других, злорадство третьих. Сколь бы высоким ни казался четвертым — например, мне — «языковой барьер» между ними и автором.

Савельев Д. «Романовы. Венценосная семья» // Премьер. 2001. № 35.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera