Хорошо помню первый съемочный день. Съемки были во втором ателье «Ленфильма», стояла декорация с огромными кариатидами — надо бы посмотреть по сценарию, что это за сцена. В съемке были заняты несколько актеров, был и Володя, но он, по-моему, в этот день не снимался, а просто пришел посмотреть. Наверно, Полока его пригласил.
Эта съемка была как бы пробной: мы что-то отсняли, поставили галочку, что «начали съемочный период», а после нас всех пригласили в комнату киногруппы на второй этаж. Комнатка была совсем крохотная, там всего-то было два стула да стол. Мы пришли и были приятно удивлены: нас ждал Володя с гитарой. Все как-то оживились, а он спел нам песню «Гром прогремел, золяция идет…», он написал ее для «Интервенции» как стилизацию под известную блатную песню, в картине ее потом прекрасно спел Ефим Захарович Копелян. Мы слушали стоя, песня всем понравилась, очень живая, оригинальная. Не знаю, показывал ли он ее до этого Полоке, но мы все ее услышали впервые — это песня бандитов, он ее пел в очень жестком ритме. ‹…›
В фильме собралось блестящее созвездие актеров. Я тридцать с лишним лет проработала на «Ленфильме», но такое редко когда можно увидеть: Копелян, Аросева, Татосов, Толубеев, Нифонтова, Золотухин, Штиль — не могу сейчас сразу всех вспомнить. Мы любовались, как они играли. На работу ходили как на праздник. Мы жили одной семьей, все были единомышленниками. Не было никакой дистанции между актерами и технической частью киногруппы. Я считаю огромной заслугой Полоки, что он сумел так организовать коллектив. Он был неистощим на выдумки, иногда менял замысел прямо по ходу съемки, внимательно выслушивал все предложения — словом, работать было необычайно интересно.
У Высоцкого с Полокой сложились необыкновенно теплые отношения. Они подолгу о чем-то беседовали и просто искали общения друг с другом. Нам со стороны было просто приятно на них смотреть. ‹…›
Всем нам очень нравился наш фильм. Самым интересным казалось то, что каждый актер был совсем непохож на тот образ, к которому мы все привыкли, видя их на экране. Копелян играл главаря бандитов, Руфина Нифонтова сыграла такую «мокрушницу», такую женщину-вамп — елки-палки! И Володя Высоцкий нас очень радовал. Он играл руководителя одесского подполья, у него вся роль — сплошные маски и переодевания: то он соблазнитель, то французский офицер, то матрос, то подпольщик. И чего он в этом фильме не делал — и пел, и плясал, и трюки всякие сам исполнял. Он и вне съемок такой же неугомонный был, все время ходил с гитарой через плечо, часто пел ребятам, если они его просили. ‹…›
Окончили мы съемки, картина получилась двухсерийная. Когда ее показывали у нас на студии, все в восторге были — мы, конечно, пристрастно относились к «Интервенции», родное ведь, свое. И с нетерпением ждали выхода ее на экран. Но вдруг пошли слухи, что нашу картину замариновали, положили на полку. Почему?! Говорили, что, дескать, умалена роль подполья, что бандиты действуют лучше подпольщиков, что Полока сильно отошел от сценария Славна и снял не юбилейную картину об Октябрьской революции, а какую-то клоунаду-буффонаду. Говорили даже, что одному большому киноначальнику не понравилось, что главаря бандитов зовут Филиппом, — в этом он усмотрел намек на себя: его тоже так звали.
Потом очень долго партийная организация «Ленфильма» требовала, чтобы картину показали нам и дали самим высказать свое мнение. Чтобы мы сами смогли разобраться, что уж там вышло такого «анти»! Нам обещали, но так ни разу и не показали. Вернее, был какой-то «закрытый» просмотр, куда допустили лишь несколько человек из съемочной группы, а всей массе партийцев «Интервенцию» так и не показали. Потом долго ее доснимали, дорабатывали — но все равно фильм не приняли в Госкино. А потом якобы вышел приказ вообще смыть все пленки. Я не знаю, как Полоке удалось сохранить один экземпляр. Мне говорили, что иногда — очень редко — он показывал его на своих встречах со зрителями.
Мы все очень переживали такое окончание нашей работы с «Интервенцией», но я не представляю даже, каково было
все это вынести и Полоке, и Володе — ведь они всю душу вложили в картину и связывали с ней большие надежды. А получилось, что «Интервенция» очень осложнила их кинематографическую судьбу. ‹…›
Я все время мечтала посмотреть это фильм, но только ‹…› когда «Интервенцию» через двадцать лет сняли с полки и Геннадий Иванович пытался что-то восстановить из первоначальных замыслов, мне удалось ее увидеть. ‹…›
Конечно, там не все сохранилось из того, что было задумано и отснято Полокой: не было, скажем, сцены в партизанском лагере. Я это хорошо помню, потому что Геннадий Иванович заставил меня в этом эпизоде сыграть жену начальника отряда, которого играл Валя Буров ‹…›.
Я еще ведь в одном эпизоде играла в «Интервенции», и он остался в варианте, что вышел на экран. В сцене «Подполье» изображала я женщину-подпольщицу: все время сидела молча с опущенной головой. ‹…› Геннадий Иванович вообще часто снимал в эпизодах народ из своей киногруппы.
Иванова А. Свидание через двадцать лет // Владимир Высоцкий в кино. М.: ВТПО «Киноцентр», 1989.