У нас начинают обыкновенно статьи о новой кино-ленте с изумления. Вышла, мол, лента и совершенно невероятно: можно смотреть. А если нельзя смотреть, то не удивляются. Это не совсем правильно. Если ленту начинают крутить, то она вообще должна выйти. Средний товар должен быть гарантирован, поэтому разговор должен начинаться с уровня воды.

В «Бухте смерти» Роом плавает высоко над этим уровнем. Сценарий тут обычный, толковый, но лучшие места в ленте это те, которые выпадают из сценария: сцена драки, превосходно проведенная Охлопковым, Охлопков и Юренев с губной гармонией. Эти вещи хороши без всяких снисходительностей, без кинематографического патриотизма, и они показывают уровень Роома.

«Бухта смерти» имеет довольно странную судьбу в печати. О ней писали два раза. Первый прием был одобрительно снисходительный, второй резкий, и с более крупными упреками. В своей ленте Роом показал, что актеру надо дать играть, что не нужно набивать ленту событиями. Мы в первый раз увидели нескучный кусок в 80 метров и поняли, что американский монтаж, как и остроносые башмаки, не является единственным способом делать ленты или обувь.

На дискуссии АРК’а возник н другой вопрос — вопрос об основном мясе ленты и ее крови. Крови в ленте много, убивают, расстреливают почти так, как во время гражданской войны. И тут возникает очень серьезный вопрос. Советские ленты очень жестоки.

В ужасном «Северном сиянии» вкладывают булавки под ногти, сдирают кожу с рук, и лента тем не менее плохая.

В «Бухте смерти» расстреливают, топят, жгут каленым железом, и лента, тем не менее, хорошая.

В «Потемкине» растаптывают детей ногами, расстреливают, стегают, все очень умно, сдержанно — лента хорошая.

В «Кресте и Маузере» секут, насилуют.

В «Мабуле» будет погром и т. д. и т. д.

Ленты, которые снимают дальше, обещают нам истязание крепостных, сечение и ошпаривание паром. Возникает вопрос: так ли совершенно необходимы все эти жестокости на экране?

Жития святых имеют порнографические места, и я думаю, что эта порнография нравилась монахам.

В сентиментальных романах, в вещах, которые читала Татьяна Ларина, есть свой густой соус порнографии.

Буржуазная идеология с сентиментальными оговорками, рассказами о том, что эти вещи делают плохие люди, не изменила порнографию, а ее мотивировала.

В «Бухте смерти» элементы кровавые имеют определенный акцент. Это не надписи, не упоминания, а определенный материал ленты, на них есть установка. Может быть, я случайно выбрал «Бухту смерти», может быть, Роом здесь не типичен, но у него есть признаки общей болезни.

Идем дальше. Борьба белых с красными — это борьба двух классов. Буржуазия борется за свое существование не потому, что она больна. Изображать классовую борьбу, как борьбу больных со здоровыми, неправильно. Вы рискуете не узнать врага. Матросы, больные «элефантизмом», люди без челюсти и еще какие-то больные в превосходных сценах в машинном отделении «Лебедя» — это идеологическая, а следовательно, и формальная фальшь.

Единственный обычный человек в машинном отделении — тот матросик, который разговаривал с Раздольным — гораздо более показателен, как белый, чем люди с головой величиной с пивной котел. Это не почерк революции, это почерк режиссера. И этот почерк ему не нужен, потому что он умеет работать с настоящими величинами, не вдавливая зрителя простой смысловой значимостью своих кадров.

Лента «Бухта смерти» хорошая. Режиссер лучше своей ленты.
Я это говорил Роому. Роом обижался. Обижаться должна была фильма. Но нужно не удивляться удаче и нужно не любить то, что сделал, и в будущих лентах хотелось бы видеть еще больше игры актеров, спокойствия и по возможности не видеть крови.
Если передавать гражданскую войну, то все равно кровь будет, только что она не поместится не только на экране, но даже во всем зале. Но все это было сделано не для крови. Говорится это русской кинематографии.

И еще, вне темы, — нужно сейчас снимать не только хорошо, но и много. Ввоз иностранных картин сокращен. Нам нужно много дешевых средних лент. Если мы не научимся снимать ленты в два месяца, то русский экран останется без материала. Нужно запретить лентам залеживаться на фабриках.

Шкловский В. Чему нужно удивляться? // Советский экран. 1926. № 4.