Картину Шенгелая я принимаю очень горячо, она мне очень близка. Я ее люблю, мне она нравится, мне нравится тип мышления этого художника.
Было бы хорошо, чтобы художественная критика занялась также анализом человека, который создает произведение. Мы здесь имеем очень интересную вещь. Тов. Шенгелая — человек с громадным темпераментом и горячим сердцем — сковал себя условностями. Сковал себя необыкновенно сложной формулой, необыкновенно сложным разворотом темы о тактике большевизма и необыкновенно сложными представлениями экономики.
Для Шенгелая вся его система мышления совершенно органична. Он к политическим формулам относится как романтик, и политические формулы становятся у него формами настоящего романтизма.
У Шенгелая есть чувство историзма, и в его картине чрезвычайно волнует этот историзм. Из него вытекает основное достоинство и сила картины Шенгелая. ‹…› Шенгелая видит всю глубину, все исторические корни, для него каждая мелочь здесь, в истории бакинской коммуны — историческая ценность. А мы этот историзм часто теряем, забываем и размениваемся.
Тов. Мачерет говорил, что Шенгелая хорошо работает с массовками.
Он берет на себя смелую задачу — огромную массу людей посредством ряда приемов сделать для нас живой. Не знаю, как для других, но для меня это — настоящие живые люди. Мне кажется, что основной метод работы Шенгелая — это метод накопления громадного количества людей. В этом деле, в такой колоссальной и бесконечно трудной задаче есть ряд просто не вышедших вещей. Но масса вещей вышла. Как живет тюркский рабочий, десятки персонажей, проходящих через картину? Я никогда не видел, чтобы картина имела такое количество людей.
Арнштам Л. Методом накопления // Кино (М.). 1933. 16 января.