Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Шенгелая умер молодым. Больше тридцати лет тому назад. Каким он был? ‹…›
Главное, что вспоминается, — его стремительная темпераментность. Именно стремительная. Ведь темпераментны почти все грузины. А Николай и среди них выделялся порывистостью движений, неуемной энергией, взрывчатой горячностью.
Мы были знакомы с детства. Кутаиси, где мы росли, разделяет река Риони. Порывистая горная река. Вода всегда притягивает к себе детей. Тем более такая бешеная, как Риони… Целыми днями пропадали мы на берегу. Не раз переплывали Риони туда и обратно. Это было нелегко: с рекой надо было бороться.
Подросткам в высокой мере присущ дух соперничества. Надо было не просто переплыть реку, но и оказаться первым. Коля не раз выигрывал эти состязания и становился героем дня, вожаком.
А если его
Борьба, преодоление преград — это была самая суть натуры Николая Шенгелая. Много лет спустя я работала с ним на картине «Двадцать шесть комиссаров». Значительная часть фильма снималась в Баку. Во время съемок на нефтепромыслах вспыхнул пожар. Это очень страшно — когда горит нефть. Тушить пожар бросили войска. Мы, участники съемочной группы, помогали как могли. Я помню: Шенгелая бесстрашно кинулся в море огня. Все закричали, пытались его удержать. Но он, взлохмаченный, перепачканный колотью, снова и снова бросался в самые опасные места. Он боролся со стихией с яростным самозабвением. В эти минуты он был счастлив.
Когда фашистские войска вторглись на нашу землю, Николай стал добиваться, чтобы его отправили на фронт. Но медицинская комиссия признала его негодным к несению воинской службы. Оказалось, что у него больное сердце. А между тем наступление врага разворачивалось. Бои приближались к Кавказу. На студии был организован истребительный батальон. Шенгелая тут же вступил в его ряды. И с какой истовостью он маршировал, как яростно проделывал упражнения с винтовкой! Он вкладывал в эти нехитрые упражнения всю силу ненависти к врагу, всю жажду победы.
Победы, до которой ему не удалось дожить…
Шенгелая был на редкость общителен. У него было много друзей, товарищей, знакомых. Я высоко ценила в нем умение радоваться чужой удаче, преклоняться перед достижением товарища по искусству. Он обладал способностью разглядеть, понять все настоящее, испытывая от встречи с ним чувство бескорыстной радости. И выражал он свое восхищение экспрессивно, во весь голос. И улыбался открыто, во весь рот.
Увлеченность талантом актеров позволяла Шенгелая создавать великолепную творческую атмосферу на съемках. Наиболее ярко проявилось это его качество на съемках «Золотой долины».
Ушанги Чхеидзе сыграл в кино только в одном фильме. Это была немая картина Марджанова «Трубка коммунара». Шенгелая любил ее и долго упрашивал Ушанги сыграть в своем фильме. Тот сначала отказывался, но в конце концов согласился.
В павильоне собралось много народа. Пришли посмотреть на любимого артиста. А на съемочной площадке надо было во что бы то ни стало установить гробовую тишину. И вот перед началом съемок Шенгелая обратился к собравшимся с маленькой речью. Объяснил, почему тишину нельзя ни в коем случае нарушать.
Началась съемка. Ушанги Чхеидзе сказал свою реплику. Все были растроганы. Не словами, которые произнес актер, они были обыденны. Реакцией Николая. Он стоял в стороне, а по его щекам текли слезы. Слезы благодарности людям, сохранившим в павильоне трепетную тишину, замечательному актеру, откликнувшемуся на его просьбу.
На съемочной площадке с Шенгелая было приятно работать. Стоя за аппаратом, он жил с вами одной жизнью или искусно подыгрывал, а это всегда помогало, подстегивало. Ведь для актера, когда он лишен не только зрителя, но зачастую и партнера по эпизоду,
так важен мгновенный отклик, так дорога эмоциональная поддержка в момент съемки… Шенгелая это отчетливо понимал, недаром в его картинах так много актерских удач.
Мне вспоминаются вечера поэзии в Тбилиси
Еще не было больших свершений, мы жили надеждами и не знали своего будущего. Но нами двигало прекрасное ощущение, что каждый из нас — необходимый участник революции. Ведь мы все присягнули ее знамени. Лучше других это убеждение выразил наш общий учитель Котэ Марджанишвили, провозгласив: «Искусство должно быть так же велико, как велика наша современность».
Шенгелая для меня неотделим от этого времени, от юности советского грузинского искусства.
Анджапаридзе В. Неистовый Шенгелая // Советский экран. 1979. № 10.