Вся первая часть сценария написана монтажно; по этой канве можно было вышивать такие «узоры», которые оказались бы вполне достойными литературной первоосновы фильма. Но это — лишь начало, дальше предстояло развить успех. Однако на каком материале?..
Важнейшим компонентом сценария стало собрание. ‹…›
Давыдов ведет собрание, словно бы не вмешиваясь в его ход, но в нужный момент он и направляет его точными, исчерпывающими суть вопроса репликами («В этом и заключается сейчас политика партии, чтобы уничтожить кулака»), и с большой пользой для дела фиксирует изменения в настроении аудитории. Демагогия Банника, хитрая речь Островнова, сумевшего представить себя чуть ли не убежденным поборником колхозного строя, — все это выписано в сценарии по законам контрапункта: есть теза — и ей противостоит антитеза. Да еще тут и там рассыпаны такие живописные, выразительные детали, как рубцы на теле красного героя Любашкина или
Фильм должен бы заканчиваться так. Кондрат Майданников, растолковав жене, что такое ударник («В винтовке эта штука заглавная. Без нее не стрельнешь. Так и в жизни… ударник есть самая заглавная фигура»), медленно пошел от стана. Блестели при луне развороченные пласты земли, и на фоне темного неба, около пахоты, где паслись разналыганные быки, рисовалась неподвижная фигура Кондрата в сдвинутой на затылок буденновке.
Около тысячи кадров расписал Н. Шенгелая в режиссерском сценарии. После всех сокращений их осталось немного больше семисот, да и этот вариант был еще, можно сказать, промежуточным: в процессе съемок могли произойти новые изменения в сценарии. А там еще монтаж, озвучивание!..
«В декабре 1933 года работа над сценарием была закончена, — пишет Ольга Варденовна Табукашвили, собравшая большой архивный документальный материал, — 20 февраля 1934 года Шенгелая получил указание от Госкинпрома Грузии осуществить постановку кинокартины „Поднятая целина“ совместно с Московским кинокомбинатом. Шенгелая согласился, и договор был подписан. Шли дни, месяцы подготовительной работы к съемкам: десятки эскизов, раскадровок, подробный план съемок, рассчитанный по дням, многочисленные обсуждения…»
Над эскизами костюмов и павильонных декораций трудился художник А. Уткин. Получила телеграмму от Шолохова: «Выезжайте 25–27 апреля» (на весеннюю натуру на Дону). Как вдруг 11 апреля 1934 года с Московской кинофабрики пришло письмо, извещавшее о прекращении работ над фильмом «Поднятая целина». Причины столь неожиданного решения не сообщались.
Что же произошло?
При обсуждении сценария выражались сомнения, стоит ли показывать на экране то противодействие коллективизации со стороны Банника, Островнова и им подобных. Оппонентам хотелось, чтобы Давыдов чуть ли не зачитывал на собрании гремяченской бедноты устав сельскохозяйственной артели. Вот тогда, дескать, никаких кривотолков не будет…
Эту перестраховочную позицию разделяли, к сожалению, и некоторые тогдашние руководители кинематографии в Москве. В сценарий вносились бесконечные поправки: то Нагульнова разоблачить как перегибщика, то делать на этом акцент не следует и т. д. Да и дома, в Тбилиси, у Шенгелая возникли непредвиденные сложности. В Госкинопроме Грузни посчитали ненужным работать над «Поднятой целиной» на основании того, что тема фильма не будет носить актуальный национальный характер. Будто бы в долинах Закавказья организация колхозов шла ничуть не похоже на Дон!..
Всматриваюсь в снимки, оставшиеся тогда, пятьдесят лет назад, от киноэкспедиции Шенгелая, Санишвили и Поликевича на Дон.
На одной из фотографий мы видим Шолохова, а по бокам — Шенгелая и Санишвили. Сделан снимок, очевидно, в доме писателя. Атмосфера дружелюбия, доброжелательности.
Под настроение они умели повеселиться. Вот дружеский шарж Поликевича на тему: «Режиссер просит писателя поскорей закончить литературный сценария „Поднятой целины“». Гусиное перо в руках у Михаила Александровича, наган и шашка — у Шенгелая.
И еще одна фотография: на крыльце
Шолохов М., Шенгелая Н. Поднятая целина / Публ. Ю. Немирова // Литературное обозрение. 1985. № 1.