Георгий Шенгелая:

Эйзенштейн, Вертов, Пудовкин, Довженко, Николай Шенгелая — зачинатели советского революционного кино. Отец пришел в кино из революционной литературы, от ЛЕФа, от Маяковского. Для него была характерны абсолютное единство нравственной и эстетической позиций, историческая обусловленность формы выражения идей. Ярче всего эта позиция выразилась, как известно, в «Элисо» и в «Двадцати шести комиссарах». Это мне всего дороже в наследии отца. Главный вывод, который я для себя сделал: кино — профессия нравственная!

Советские художники кино той эпохи начинали на пустом месте, с нуля. Сугубо профессиональные, казалось бы, вещи были для них не только и не столько профессиональными. Монтаж был выражением той же великой идеи. Они считали, что дело не только в таланте, но в гражданской позиции художника. Поэтому отец и его единомышленники видели в последовательном воплощении своих гражданских, интернационалистских идей главную цель и смысл творчества.

Именно на это хочу равняться как гражданин и художник. Именно в этом вижу прежде всего преемственность традиций и принципов, заложенных в нас нашим отцом. Произведения его и его товарищей сохраняют для нас нетленную ценность именно потому, что они точно и ярко выразили время и выразили художественными средствами, адекватными времени. ‹…›

Учась у Довженко, я воспринял у отца и у Довженко то, что было близко моему режиссерскому темпераменту, индивидуальности. Даже так: у отца я воспринял многое через Довженко…

И еще: постоянная готовность к новому — к новой теме, жанру, новому «ключу» к теме. И это завещал отец, и это входит в традиции Шенгелая. ‹…›

Эльдар Шенгелая:

Творчество Николая Шенгелая в 1920-е — 1930-е годы было горением революционера. Это были проблемы, которые мог выдвинуть только пламенный и последовательный интернационалист-ленинец.

Проблемы, поставленные в «Элисо» и «Двадцати шести комиссарах», лежали в самой сердцевине жизни, эпохи.

Новое время — новые главные проблемы. Но корнями своими, самой своей вечной сутью они накрепко связаны с теми проблемами, которые волновали моего отца и мать, их славных друзей — Эйзенштейна, Довженко, Пудовкина, Амо Бек-Назарова.

Такова диалектика истории. Мы хотим творить, отражая и исследуя жизнь, ее духовные ценности, — на главном направлении.

В этом я и вижу продолжение традиций отца. Не формальное продолжение, а по сути.

Далее. Нет искусства без любви и без ненависти. Как можно сделать фильм, если ты равнодушен к своему герою?

Всякое искусство национально.Оно определено ритмом жизни народа, его внутренним миром, характером людей. Надо чувствовать принадлежность и к своему народу, и к своей огромной многонациональной стране. ‹…›

И этому тоже мы научились, вдумываясь в уроки жизни и творчества Николая Шенгелая и Нато Вачнадзе.

Цит. по: Ишимов В. Эстафета Николая Шенгелая и Нато Вачнадзе // Искусство кино. 1972. № 12.