Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Пока я снималась на Украине, Николай Шенгелая работал в Баку над картиной «26 комиссаров». Жизнь для нас обоих заключалась главным образом в работе.
Существование вне работы представлялось нам немыслимым. Мы жалели только о том, что обстоятельства часто мешали нам работать вместе.
Киев — Баку, Москва — Баку, Ялта — Тбилиси — это были наши обычные рейсы; они никогда не казались нам слишком затруднительными. ‹…›
Но вот, наконец, разъезд и паровозное депо, вклинившееся в разветвление пути. Поезд подходит к перрону. Я стою одной ногой на последней ступеньке вагона, вторая нога — уже на весу, и вот я соскакиваю. В плаще нараспашку, без шапки, загоревший, широкоплечий и весь сияющий Шенгелая спешит мне навстречу… ‹…›
С Шенгелая я имела право провести не более двух дней, а предстояло стольким поделиться! Нужно было обсудить все наши общие дела и планы, высказать накопившиеся сомнения.
Постановка фильма «26 комиссаров» представляла собой большую, ответственную задачу. Комната Н. Шенгелая превратилась в филиал библиотеки. Бесконечное количество книг, размеченных синим и красным карандашом, фотодокументы, периодика — все это мне нужно было пересмотреть, во всем разобраться.
Мы объезжали на автомобиле те места, где Шенгелая собирался производить съемки. Утопая в песке, мы осматривали окрестности города, взбирались на вышки, посещали нефтеперегонные заводы. Мы вместе просматривали все пробные фотографические кадры.
Шенгелая был способен круглые сутки говорить о работе, а стрелки часов неумолимо бежали по циферблату, приближая неизбежный и тягостный момент расставания. Нужно было успеть все увидеть, все прочувствовать, все выразить в течение этого стремительно сокращавшегося отрезка времени. Сюжеты и реальные происшествия, живые люди, образы, завязки и разрешения
И вот вторые сутки уже на исходе. Светает — небо чуть побелело. С моря едва заметно потянуло прохладой. В сумраке белеют стены домов. Тишиной окутаны бакинские бульвары, набережная пустынна. Слегка серебрится неподвижное Каспийское море.
Пять часов утра. Надо уезжать. В Киеве ждут работа и мама с сыном Тенгизом.
Вачнадзе Н. Встречи и впечатления. М.: Госкиноиздат, 1953.