Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
У Шенгелая свой стиль, отличающий его от ряда советских режиссеров, вместе с тем в его картинах уже находит отражение путь, проделанный советской кинематографией, — опыт лучших ее мастеров. ‹…› В фильме «26 комиссаров» он идет не по пути выделения одного героя из массы, а ‹…› дает цельный образ массы, превращает ее на экране в проводника идей и настроений его героев, их подвигов, колебаний и ошибок, в конденсатор их жестов, движений, типических черт.
Это обстоятельство, однако, ни в какой степени не приводило в его фильмах к нивелировке материала, к беспредметным характеристикам. Наоборот, на фоне «думающей массы» Шенгелая дал яркие интеллектуального склада образы в «Элисо» и «26 комиссарах». В работах Шенгелая сказался не только талантливый режиссер, но и вдумчивый кинодраматург, который перенес на экран лучшие фрагменты классической литературы, дополнил и разработал их новыми элементами, более яркими красками. Его герой Хевсур — реальный герой грузинского классика, но образ его расширен элементами, которые живут в народных сказаниях, драмах и трагедиях. Скупой, сконцентрированный жест героев — характерная черта в манере письма Шенгелая. Однако эта черта приобретает новую окраску и обогащается новыми чертами, когда она переносится в новую обстановку. В «Элисо» зритель видит страницу истории революционной борьбы грузинского народа, изложенной в замкнутых рамках небольшого повествования. В «26 комиссарах» масса втянута в огромный исторический поток; ‹…› развертывается острая схватка классовой борьбы — борьба против интервентов.
Шенгелая расширяет, обогащает средства своего режиссерского искусства. Он использует форму революционного эпоса, чтобы охарактеризовать вдохновение, мужественные и величавые образы вождей Бакинской коммуны. Он создает памфлет на врагов революции и одним из первых, использует в советском кино сатиру, гротеск как форму для раскрытия характеристики и разоблачения классовых врагов. ‹…› Сатира остается средством художественного раскрытия образа людей и характеристики обстановки также и в «Золотистой долине», где неоднократно колхозник Костая зло высмеивает притаившихся классовых врагов, прикидывающихся дурачками, использует меткие народные определения, поговорки и пословицы.
Фильмы Шенгелая внесли в советское кино целый ряд приемов художественного оформления, которые обогатили его отдельными чертами народной новеллы, народных поэм, комедий, элементами лирики. Они нанесли несомненный удар примитивной мелодраме, которая очень долго занимала господствующее положение в национальной кинематографии.
Шенгелая всегда стремился отыскать такие кинематографические формы, которые дали бы ему возможность раскрыть на экране узел исторических событий и осветить участие в них народных масс. Он всегда привлекал богатый литературный материал и все средства, которыми богаты живопись, скульптура, музыка и устное народное творчество. ‹…›
Творчество Шенгелая, впитавшее в себя все богатство грузинской национальной культуры, обогатило национальную кинематографию элементами, раскрывающими национальный быт, характерные черты народа, жесты, движения и т. п. Однако в его картинах нет перегрузки этнографическими деталями и любования ориентальными безделушками, которыми всегда отличалась зарубежная «восточная кинопродукция» и ряд фильмов на первых порах существования советского национального кино. ‹…›
В фильме «26 комиссаров» местами имеются длительные описания, настойчивые и назойливые надписи, но наряду с этим картина насыщена острыми, компактными и содержательными характеристиками. Пышным, бездарным адвокатским речам меньшевиков и эсеров противопоставлены блестящие, остро отточенные реплики Степана Шаумяна, в которых раскрываются обаятельные и мужественные черты революционного трибуна, организатора и большевистского борца.
Смело прибегая к живописным приемам, Шенгелая превратил природу, пески и нефть из декоративного атрибута в кричащего свидетеля катастрофы. И в этом отношении особенно запоминается вся обстановка расстрела двадцати шести мужественных большевиков: пейзаж с его равнодушным белым песком как бы проникнут негодованием к подлому убийству.
В «26 комиссарах» режиссерское мастерство органически слито с операторским искусством: фотографии картины замечательно сочетаются идейным содержанием произведения. Лица рабочих, их жесты, заливающая промысла нефть, текущая повсюду, — неразрывные элементы художественной ткани произведения. Это не декорация, а живая, содержательная, волнующая иллюстрация ко всей теме фильма.
Шенгелая — мастер художественных деталей. Его герои иногда находятся еще за кулисами, но зритель ощущает их приближение, потому что режиссер талантливо подготовляет их к восприятию образа. Это особенно ярко проведено в картине по линии раскрытия образа Шаумяна. В сцене заседания Совета появление Шаумяна воспроизведено таким образом, что само его приближение наэлектризовывает аудиторию. Реплики, которые бросают меньшевики и эсеры по адресу Шаумяна, метко парируются лаконичными и острыми выкриками с мест. Несмотря на то, что в движениях меньшевиков, эсеров, дашнаков явно ощущается стремление выдвинуть, показать себя, заигрывать с массами, они остаются на заднем плане маленькими проходящими тенями.‹…›
Таков этот фильм, насыщенный суровой и мужественной простотой, революционной целеустремленностью, исторической правдой. ‹…›
В фильме «26 комиссаров» по сей день звучат слова из поэмы Н. Асеева:
Эта песня писана в вашу честь,
Эта песня о вас,
Двадцать шесть…
Ваш последний шаг
Все звенит в ушах.
Той стране не пасть,
Той стране цвести,
Где могила есть
Двадцати шести.
Вельтман С. Николай Шенгелая. М.: Госкиноиздат, 1939.