Первое, что поражало в нем, — внешность.

В каком-то романе-утопии прочел я: люди в общем-то ограничены в своей фантазии. Пришельцы из иных миров им представляются людьми же, в крайнем случае трехногими, или, скажем, странными животными; так, по рассказам Отелло, в далеких краях обитают люди с головами, ушедшими в плечи, или совсем голов не имеющие. А что если в далекой галактике живут существа вполне материальные, но являющиеся попросту материализованными математическими знаками, подобно поручику Киже, фигуры не имеющие?

У Николая Михайловича Шенгелая имелась фигура. Стройный, весь в устремлении, с лицом греческого бога (не забудем, Греция-то на широте Грузии!), он был по-настоящему красив. ‹…›

Мы по заслугам оцениваем, скажем, американское кино. Но невозможно ведь не заметить, что Голливуд, подобно уэллсовскому марсианину, питался чужой кровью. Австриец Штрогейм, англичанин Чаплин, Гарбо из Скандинавии, японец Хайакава.

Советскому кино не пришлось звать «варягов».

Алхимики средних веков, готовя «волшебный» бальзам, определяли: нужны такие-то вещества и еще диковинный ингредиент, сообщающий снадобью особую силу.

Таким ингредиентом в раннем советском искусстве стали люди из неповторимого Тбилиси, с юга нашей родины. Напомню: первой пленившей всю страну картиной была лента «Красные дьяволята» Ивана Перестиани. Но хоть он и поставлен Госкинпромом Грузии, фильм этот трудно было назвать подлинно грузинским; сценарий написал русский писатель, а действие происходило на Украине. Поэтому ясно помнится: все мы, начинавшие тогда жизнь в кино, уверенно ждали еще одного ингредиента.

Он появился в 1928 году. Фильм «Элисо» Николая Шенгелая. Его сценарий тоже написал русский автор, Сергей Третьяков. Кстати, он же автор сценария поистине грузинской «Соли Сванетии». Фильм «Элисо» был стопроцентно грузинским и стопроцентно советским. Я бы сказал, он был одним из самых красивых советских фильмов. Каждый кадр просился в картинные галереи. Но картина на стене — это остановка, неподвижность.

Фильм «Элисо» весь в движении, от начала до конца он словно вовлекал зрителя в чудесный танец, то стремительный, то плавный, но танец этот — не просто выражение горя или радости. Он был выражением мужества народа, его уверенности в победе. Фильмами Шенгелая в отряд советских кинематографических республик полноправно вошла Грузия. Вошла, чтобы не прекращать своего взволнованного пути.

Незачем здесь повторять имена превосходных мастеров, работавших рядом с Шенгелая и пришедших за ними вслед, приходящих и сейчас. ‹…›

Николай Шенгелая поставил не так уж много фильмов. Он ушел от нас рано, но его сердце — навсегда в любимой нами грузинской кинематографии.

Когда-нибудь — надеюсь, скоро — в Москве откроется большой и достойный столицы киномузей. Там будут портреты людей, поднявших советское кино на огромную высоту. Я убежден: посетители будут надолго останавливаться перед портретом высокого, так и рвущегося из рамы человека и с восхищением думать: «Какой поистине красивый человек!»

 

Трауберг Л. О нашем друге // Искусство кино. 1984. № 1.