Председатель — Л. ТРАУБЕРГ
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Не чувство вежливости, а чувство настоящего братского восторга, а если это сильно, то настоящей творческой радости от того, что мы видели сегодня, заставляет нас начать с того, чем неизменно будет кончаться просмотр этой картины, с приветствия аплодисментами дорогих товарищей москвичей. (Аплод.)
ВИШНЕВСКИЙ (Аплод.) — Я вложил в эту картину вместе с Дзиганом три года жизни. С мая 1933 года мы работаем. Мы за эту картину дрались.
Я в течение последних этих трех лет работы над картиной перенес три хирургических операции, у меня сломана нога. Я на съемке торпедного катера разбил грудь и затем подыхал еще от одной вещи. Так что это как то вложено в эту вещь, вероятно все это сказалось, и кроме того я и Дзиган принесли весь опыт прошлого, советскую партийную струю, которая была и которая требовала от нас, как от художников, воплощения.
Я очень много бился над вопросами киноискусства, много занимался, срывался, иногда оставался один, находился под тяжелым обстрелом, но не в наших традициях, традициях моряков сдаваться и уступать.
Нужно очень много найти вещей, которые позволят продвинуться нам целиком. Нам в искусстве нужно много искать нового. То, что мы сможем сделать, в ближайшие годы, мы сможем сделать силами замечательной кинематографии (я еще раз подчеркиваю, не надо делений — Питер, Москва и т. д.) силами кинематографии мы должны перегнать мировой рынок, все сотни тысяч экранов переполнить своими картинами, натащить своими картинами. Мы Голливуд должны забить политически и художественно — вот наша задача. Когда я постепенно накапливал этот опыт, я это имел в виду.
Почему я так пришел в кино? У меня были пробы, например, «Первая конная». Не та вещь, не тот прием, не тот стиль. Не вышло, не выпустили. С Эрмлером пробовал работать, тоже не пустили, сорвалось. Пришел Дзиган ко мне, просто по-хорошему сказал — слежу за твоими поисками, хочу с тобой работать.
Начали работать и работали по-настоящему. Дзиган отнесся к этому материалу не как к заказу. Отношение было в Москве молитвенное и благоговейное. Когда он приехал во флот, он снял шапку перед флотом, это 110 лет революционной истории, с момента выхода декабристов на Сенатскую площадь, это — каждый камень, пропитанный живой человеческой кровью.
Сейчас мне читали, какую характеристику дал Гитлер Красному флоту. Он сказал, что Красный флот будет драться против нас, это страшный флот, он известен своим презрением к опасности.
Правильное понимание. И Дзиган это понял. Он ходил, я его проверял. Я командиру одной подводной лодки сказал, что дай-ка неожиданно пять крупных подр..... и посмотрим как этот человек будет себя вести. Я посмотрел, морда не бледнеет, значит хорошо, значит можно работать по-настоящему. Дзиган работал очень хорошо.
Я уезжал, мы находились в постоянной переписке, я был на Афганской границе, мы связывались по прямому проводу.
Все люди работали замечательно. Дзиган был на гражданской войне. Бушуев — участник 30-й дивизии, штурмовал Перекоп. Кириллов — совершенно блистательный парень, актер, моряк. Жаков — который создал великолепный образ — работник Ленфильма. Это люди, которые принесли настоящее отношение к делу.
Люди соскакивали с поезда, идущего на полном ходу и проходили 20 км. пешком для того, чтобы попасть на съемку, и снимались, люди шли в ледяную воду, люди шли под фугасами. Выступил председатель от Партии и сказал: «Наши батьки шли, неужели мы не пойдем». И люди шли. 4 чел"овека" было ранено, но съемка не прекращалась.
Начальный период в искусстве кончился, я достиг фазы, когда молодые пробы кончены. Я сделал первую настоящую работу, и буду двигаться дальше. Это не перелистывание, а разговор семейного порядка.
Затем хочется сказать следующее о советской кинематографии. Это — совершенно грандиозная сила, мы еще сами не понимаем, что мы можем сделать в целях мировой революции. Я вижу огромное захватывающее шествие нашей кинематографии по всему миру. Созрели силы, партия помогает, будет финансировать, будут заложены в двух точках пробные города — в Крыму и в Абхазии, и изумительно можно работать.
Так, как нам помогали, трудно помогать. И т. т. Ворошилов и Гамарник помогали. Флот — пожалуйста, мало один, бери другой.
Меня американцы спросили, сколько мне стоила эскадра. Что мы могли сказать... (Смех.)
Огромна сила кинематографиста. Я не сразу понял, что я — кинематографист. Вероятно, сказалась и наследственная линия (смех), сказался и урок партии: «Кино — важнейшее из искусств». Я как коммунист это продумал, и буду работать с вами по настоящему.
Я сейчас работаю новый сценарий. Буду читать в Ленинграде, чтобы завязать контакт с Вами. Сценарий — «Мы, русский народ». Буду делать опять с Дзиганом и постараюсь ваше пожелание о том, чтобы наша жизнь шла неразрывно, — выполнить.
Хочу закончить сердечной благодарностью вам за то, что вы мне посредством своего замечательного искусства дали много радости, культурной и творческой вооруженности советской и партийной, и все, что вы мне дали, я постараюсь и вам дать и привести за собой людей писателей, найду их во что бы то ни стало, и вместе мы будем наступать крепко, а будет война, будем делать большие вещи на наших участках. Еще раз большое спасибо. (Продолжительные аплодисменты).
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Первому кинематографисту, одному из первых писателей — Вишневскому ура!
(Крики «ура», аплодисменты.)
11-го марта 1936 г.
РГАЛИ. Ф. 1038. Оп. 1. Ед. хр. 1001.