Русские не просто хотят мира. Они страстно мечтают о нем, они до самозабвения любят детей, любят жизнь и потому готовы сделать все, чтобы защитить и то и другое. Такой урок извлекли для себя из этой картины мои коллеги, посланцы самых разных национальных культур. Разумеется, я и раньше знал, что советский народ, переживший тяжелейшую войну, не хочет ядерной бойни. Но и фильм, и сам факт создания столь необычной для вашего кино картины, откровенной, как исповедь, убедят многих, кто еще в этом сомневался. «Письма...» — важный вклад в созидание атмосферы, помогающей устанавливать более прямые и откровенные отношения между советским народом и народами других стран, ведь фильм этот наглядно показывает, что советские люди, как и все люди на земном шаре, испытывают и серьезную озабоченность, и столь естественное чувство страха перед ядерной катастрофой, в которой не дано уцелеть ни одному живому существу.

Я увожу из Москвы мечту о том, чтобы «Письма мертвого человека» посмотрел каждый американец. Вот почему я намерен связаться с телекомпанией, которая собирается показывать у нас фильм, и предложить (разумеется, совершенно безвозмездно) свои услуги. Я бы хотел представить картину, создать ей необходимую рекламу, подготовить зрителей к встрече с фильмом так, чтобы он основательно встряхнул их, перевернул сознание. Я знаю, что скажу с экрана, если мне будет позволено: «Дорогие телезрители! Сейчас вы увидите ленту, которая доставит вам немало горьких минут, ибо это трудная лента. Возможно, она вызовет у вас слезы отчаяния. Не отворачивайтесь от экрана, не закрывайте глаза на тот ужас, показывая который советский фильм предупреждает вас о реальной опасности, нависшей над всей Землей, в том числе и над вашим домом. Вглядитесь в то, что вам показывают, и вы поймете, что русские думают об атомной войне то же самое, что и вы. Значит, мы все еще можем спасти наших детей». Я уверен, что такое предисловие к «Письмам...» усилило бы их воздействие на американскую публику.

Пек Г. Есть все для оптимизма // Искусство кино. 1987. № 4.