В своем театре за этот год я не сыграл ни одной новой роли.
Причиной этому послужило продолжавшееся пребывание театра на бивуачном положении, препятствующее широкому развороту производственной работы. Однако я не могу сказать, что этот год я провел в состоянии безделия. На мой взгляд, невозможно представить себе советского художника в таком состоянии. Для меня этот год, хотя я не сыграл в своем театре ни одной новой роли, был чрезвычайно интересным и богатым.
Во-первых, кино. Я не принадлежу к числу тех театральных патриотов, которые работу в кино рассматривают как потерю времени, как халтуру, более или менее терпимую из-за ее материальной выгодности. Для меня кино — огромное и любимое искусство. И хотя мне до сих пор в нем не очень везло (из трех моих актерских работ только одна дошла до экрана), я продолжаю относиться к нему с энтузиазмом новичка... Вы видели моего адъютанта в «Поручике Киже». Для меня эта роль, хотя она и не способствовала выявлению новых, прежде скрытых актерских качеств, была чрезвычайно интересной и, на мой взгляд, полезной. В нахождении внешней формы этого образа мне помог блестящий рисунок русского художника начала XIX в. Орловского «Кавалергард». Отталкиваясь от этого рисунка, я создал ту шаржированную фигуру дворцового петиметра, подлинного персонажа исторического анекдота, которую вы видели в фильме. Мне кажется, эта фигура оказалась вполне в манере тыняновского повествования. Роль адъютанта в «Поручике Киже» является продолжением той «гаерской» линии моих актерских работ, которая в моем творчестве развертывается, как говорят чертежники, по потухающей кривой. Но все же не поручусь, что это последняя вспышка...
К работе в кино отношусь в высшей степени строго и требовательно, как к себе самому, так и к предлагаемому мне драматургическому материалу. По этой причине невольно приходится быть несколько капризным и часто отказываться от различных предложений. Так, недавно мне предложили играть в одном сценарии роль белогвардейца, живущего в 1934 г. в советском лесу и поджигающего во вредительских целях колхозный мост через болото, по которому можно пройти, как это выясняется по ходу действия сценария, без всякого моста. Конечно, подобный далеко не реалистический и просто глупый образ играть не только трудно и неловко, но даже невозможно.
Радио... Большое место в моей работе занимало и занимает радио. Работа на радио для меня увлекательна прежде всего тем, что она дает мне возможность, так сказать, наживать свои литературные увлечения. Я прочел потрясающую эпопею Новикова-Прибоя «Цусиму» и поставил ее на радио. Прочел замечательный роман
Луи Селина «Путешествие на край ночи» и сейчас также делаю на материале этой книги радиоспектакль. Перечел «Слово о полку Игореве», прочел «Историю Ижорского завода», и разрабатываю план их радиоинсценировки. На радио я работаю и как актер и как режиссер. Большей частью сам ставлю и сам играю. Как и кино, радио для меня отнюдь не является той горе-стратегической «заранее приготовленной позицией», куда я отступаю в паузах от работы в театре, но вполне самостоятельной ценной, привычной и любимой областью работы. В каждом своем радиоспектакле я ставлю себе определенный круг новых творческих задач, выполнение которых делает для меня эту работу субъективно интересной. Как уже можно судить по названиям моих радиопостановок, меня на радио увлекают монодраматические и эпические жанры. «Цусима» была попыткой сплавить монодраму с эпосом. В работе над «Словом о полку Игореве» я хочу, избежав прямой стилизации старинных сказательских приемов, применять принципы современного сказа. ‹…›
Гарин Э. Красота и стилизация // Советское искусство. 1934. 5 ноября.