Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Поехал на Капри. Прошу у Горького позволения. Он слышать не хочет. Хорошо, думаю. Снял себе месячную комнату. Жду момента. Горький выходит из дома, но осторожно оглядывается по сторонам. Видит меня и спрашивает: — «Живете здесь?» — «Да, воздух здесь дивный, море лазурное. Неужели вы не хотите, Алексей Максимович, позировать на таком фоне?» — «Нет, нет, — говорит. — И не говорите об этом». — «Для России-то? Где вас все знают, все любят, жаждут видеть». — «Нет, нет». Хорошо, думаю, подожду. Живу. Вдруг слышу, что Горький поехал в Неаполь. Я немедленно отрядил двух своих помощников операторов ждать его на лодках в Неаполитанском заливе: одного близ Неаполя, другого — подальше, а сам остался у Каприйской пристани. Подходит пароход с возвращающимся Горьким. Я стал за выступ скалы, выбрал момент и стал крутить. Волна заглушала стук аппарата. Кручу, кручу. Когда Горький вышел из поля аппарата, я бросился ближайшей тропинкой наперерез ему и поставил аппарат прямо на улице. Начинаю крутить. Он сначала не заметил, а потом закрыл лицо рукой. А я продолжаю крутить, потому что Горький, и закрывшись рукой, интересен. Наконец, он схватил меня за руку: — «Вы?». — «Благодарю вас, Алексей Максимович, за позирование, теперь я уезжаю в Россию». Он просит меня уничтожить ленту, я только смеюсь. Он зовет меня домой, и там вдвоем с женой они просят меня. Но я опять смеюсь. Вот таким путем Россия и видела Горького.
Панкратьев А. «Встреченные люди» (Типы. Портреты). М.: «Изд. К. Ф. Некрасова», 1916.