Горькому впервые пришлось познакомиться с кино около
двадцати пяти лет назад, когда русская кинематография почти не существовала. В 1908 году А. О. Дранков, «первый русский кинодабрикант», анонсировал фильму «Бывшие люди — типы М. Горького». Это было еще до появления первый «больших» русских картин: «Понизовая вольница» и «Песня про купца Калашникова», когда русский кинорынок был полностью загружен иностранными фильмами, а русские картины были большой редкостью.
Фильма «Бывшие люди» (88 метров) сразу завоевала экран и имела успех (привлекало имя Горького), несмотря на то, что многие
уже видели ее несколько месяцев назад под другим названием: «Московский Хитров рынок». Свежих картин недоставало, а публика все время требовала новых сюжетов. Дранков, пересмотрев свои запасы первых кинохроникальных засъемок, решил освежить репертуар «новой» лентой. Так появилась первая экранизация творчества Горького. Насколько была она удачна, можно судить
уже по тому, что была буквально «проба пера» Дранкова на поприще кинематографиста, и делалась она, разумеется, без какого бы то ни было изучения «типов М. Горького».
Так просто был «приобщен» к кинематографии М. Горький,
и эта «простота обращения с его именем в творчестве, утвердившаяся в русской кинематографии, не могла
не отразиться на симпатии Алексея Максимовича к кино. Следующий факт из кинематографической биографии Горького относится к 1911 году. Тот же неутомимый Дранков, уже прогремевший своими «сенсационными съемками» и заснявший «самого» Л. Толстого, вознамерился «кинофицировать» и Горького. Горький в это время проживал на острове Капри, но «для вездесущего Дранкова не было преград» (буквальное выражение самого Дранкова). Дранков вошел в соглашение с итальянской кинофирмой «Чинес», имевшей отделение в Москве, уступил ей всего «Толстого» и разработал план засъемки Горького. Специальный оператор, посланный на остров Капри, долго
бегал и ловил Горького, уклонявшегося от съемок. Как писала кинопресса: «на почве съемок произошло даже несколько курьезов. Так, например, М. Горький закрывался все время шляпой, как только замечал вблизи оператора с аппаратом... Непонятная скромность».
Через несколько недель Дранков со сногсшибательной рекламой выпустил «М. Горький на о. Капри» (140 метров). В пространном «циркуляре», написанном знаменитым «дранковским» языком (в стихах и в прозе), Дранков подробно описал содержание этой фильмы: «Известная танцовщица Каролина, любимица М. Горького, исполняющая танец „Тарантелла“. Местные типы: старуха 108 лет, старик-итальянец 98 лет, М. Горький прячется от кинематографа, закрывая лицо руками и шляпой».
Фильма, выпущенная конторой С. А. Френкеля, очень понравилась публике. «Интересная лента, живо иллюстрирующая жизнь русского изгнанника на Капри. Яркое солнце, роскошь юной природы, — танцовщица со жгучей тарантеллой, — и тут же он, Горький, сутулый и вечно печальный, как человек, обреченный нести непосильную тяжесть» («Вестник кинематографии», 1911 г., № 8, стр. 20).
‹…›
До революции ни одна почти солидная фирма не решалась браться за экранизацию Горького, хотя наверняка знала, что фильмы будут иметь успех. Почти сделали кинокустары, попытавшиеся под прикрытием имени Горького протащить очередную халтуру. Товарищество «Кинолента», выпустив в 1915 году инсценировку повести «Фома Гордеев» под названием «Душа волжанина разбита», открыла сезон увлечения Горьким. В кинопрессе замелькали анонсы об инсценировках «Детства», «На дне», «Трое», предупреждения о монопольных правах и представления «только нашей фирме» произведений Горького. Кончилось тем, что Горький официально запретил инсценировки своих произведений. В газетах появились «сенсационные»:
«Как мы уже сообщали, М. Горький непреклонно отказывается разрешать кинематографические инсценировки своих произведений. Писатель сам предполагает основать производство».
Вишневский В. Максим Горький и кино. [По материалам Историко-архивного кабинета НИКФИ] // Пролетарское кино. 1932. № 19-20.