Сценарий. Экранизация «Шинели» Гоголя — неудачная мысль. В «Шинели» мало чисто-сюжетного материала. Она построена не на сюжете, а на фабуле, на деталях, на манере рассказа, на интонациях, мимике и жестикуляции автора.
Сюжет картины расплывчат. Сценарист Ю. Тынянов ввел в первые три части в виде интриги «небесное создание» (встреча, мечты, лакей в богатой ливрее и карета) — из «Невского проспекта» и гоголевских помещиков в бане и дело о бурой свинье — из «Миргорода»: «Шинель» началась только с 4-й части. Завязка первых трех частей картины (эпизод с «небесным созданием» и бумагой о бурой свинье) имеет мало общего с ходом действия и с развязкой в следующих четырех частях (эпизод с шинелью). Совершенно напрасно был опущен конец «Шинели» — история о привидении, о том, как «стал показываться по ночам мертвец, в виде чиновника, ищущего какую-то утащенную шинель и под видом стащенной шинели сдирающий со всех плеч, не разбирая чина и звания, всякие шинели», о том, как Акакий Акакиевич отомстил значительному лицу. Сценарист и режиссеры, несомненно, трактовали гоголевскую повесть по знаменитой статье Б. Эйхенбаума: «Как сделана «Шинель»?». Они почерпнули не «гуманность» и «патетику», а ирреальность, фантастику, бред, химеричность и гротеск.
Постановка. Режиссеры Г. Козинцев и Л. Трауберг хотели осовременить гофманство классического Гоголя экспрессионизмом. «Шинель» приближается к постановкам Роберта Винэ — «Кабинету д-ра Калигари» и «Раскольникову». Режиссеры остро показали чисто - экспрессионистическую «манеру» Гоголя, его мироощущение и его стиль. Картина «Шинель» построена на обнажении формальных приемов.
Почти все эпизоды и сцены (мечты нищего и голодного чиновника о жирном и роскошном «небесном создании», мытье гоголевских помещиков в бане, танцы в номерах, портной Петрович, ограбление, значительное лицо и странные видения умирающего Акакия Акакиевича) сделаны с большой выдумкой и с большим вкусом. В сцене мечтаний чайник на печке увеличился до грандиозных размеров (в стиле «рюсс») так же, как в «Раскольникове» причудливо и изломленно удлинялись перила лестницы во время бреда. Очень тонко сделаны мечты чиновника в облаках пара от вскипевшего чайника. Во сне Акакий Акакиевич, засыпанный гусиными перьями — символичен. Сильно и гротесково, прямо по-гоголевски, сделана сцена с помещиками в бане (когда их моет и парит молодая девушка). Сцена унижения и оскорбления бедного чиновника в духе Гоголя—Достоевского, когда помещик и чиновники самовольно, тупо и со смехом дают ему щелчок по носу, обливают, надвигают на глаза фуражку и бьют по голове, идет на фоне жутких, химерических танцев каких-то сапуновских масок и перебивается дрыгающими толстыми ногами пляшущих бабищ, снятых «крупно». Режиссеры, чтобы показать однообразие и ужас жизни бедного чиновника, дают только одну небольшую, но сильно впечатляющую деталь: Акакий Акакиевич за столом застыл в одной и той же позе, и когда он выглянул из-за бумаг, то его молодое лицо превратилось в болезненное, сморщенное, старческое. Гоголевская деталь — большой палец на ноге Петровича — приняла преувеличенные, прямо экспрессионистические размеры. Верчение большим пальцем в такт с движением иголки — один из остроумных аттракционов. Какой-нибудь чиновник на вечеринке, шаркающий ножкой, пугающее отражение значительного лица в зеркале, тухнущий фонарь, задутая ветром свечка в момент смерти и т. д. говорят о тонкости, обдуманности и тщательности работы, о жадности к острым деталям. Режиссерских ошибок и промахов очень мало. Может быть, слишком утрированы шагающие солдаты на Невском проспекте, слишком заметны прожектора, освещающие карету, и слишком комикует жена Петровича.
Оператор. Работа молодого оператора — А. Москвина — прекрасна. Вся картина снята не в фокусе, мягко, расплывчато и причудливо. Кадры с пышным императорским Санкт-Петербургом сделаны под А. Бенуа. Один кадр улицы, в котором мелькнул франт в старомодном костюме с борзыми, по строгости и выдержанности рисунка, — это гравюра работы подлинного мастера. Очень хороши все ночные съемки. Драматургически, тонко и выразительно, сняты сверху, например, чиновники в раздевальной, ограбление на площади, или Акакий Акакиевич перед «значительным лицом». Трагическая сцена ограбления на площади была построена исключительно на освещении. Съемка Акакия Акакиевича через веер не уступает изумительному операторскому приему в «Париж уснул», когда «психологическая диафрагма» (затемнение) была сделана при помощи движения нескольких согнутых пальцев руки к объективу в виде имитации характерного жеста при воспоминании — прикладывания пальцев ко лбу или к глазам.
Художник. Художник Эней — один из лучших советских кинематографических художников. Декорации «Шинели» по своей манере и по своему стилю напоминают экспрессионистические декорации Андреева и Кнауэра в «Раскольникове». Декорации в «Шинели» построены с точным учетом всех точек освещения и всех точек и углов зрения кино-аппарата. Эней любит отполированные отражательные поверхности (например, вешалка в раздевальне). Чтобы создать глубину в кадре, его декорации всегда имеют детали на переднем плане.
Игра. Кострычкин в очень трудной роли Акакия Акакиевича сыграл не хуже Москвина в «Коллежском регистраторе». Это был действительно какой-то химерический канцелярский призрак старого Санкт-Петербурга. Акакий Акакиевич в исполнении Кострычкина имел тонкую и блестяще сделанную маску — отвисшие, безвольные губы, подслеповатые, прищуренные, мигающие глазки, шевелящиеся ноздри, зачесанные жиденькие волосы. Кострычкин играет «чуть-чуть», на мельчайших движениях глаз, губ и раскрывающейся ноздри, на тончайших ньюансах. Он физически ощущал шинель, как какую-то приятную подругу жизни. Конечно, не без влияния фрейдовского учения о тактильности (осязательности), он мягко ласкал и обнимал свою шинель, нежно прикладывал к ней свои щеки. Он создал выразительную гемороидальную походку. Сцена прихода Акакия Акакиевича к значительному лицу, когда Кострычкин от страха согнул колени перед дверью или когда он падал на пол от крика значительного лица, проведена с исключительным мастерством и чувством меры.
В целом. Вся картина сделана блестяще. Режиссеры Г. Козинцев и Л. Трауберг, оператор А. Москвин и художник Эней гротесково, иронично и убийственно показали петербургский период в русской истории.
Но картина не дошла до зрителя. Она имела очень небольшой коммерческий успех и очень плохую прессу. Причина неудачи в том, что классический сюжет гоголевской «Шинели» не был психологически осовременен и не был социально подчеркнут.
Соколов И. «Шинель» // Кино-фронт АРК. 1926. № 2-3.