Павел Сиркес. Григорий Михайлович Козинцев писал о «Шинели»: «В фильме 1926 года я пробовал выразить ничтожность, мизерность человеческой личности Башмачкина, сопоставляя ее с масштабами столицы империи: зданиями, площадями, памятниками». Но ведь он, Козинцев, был тогда не один, или вы не разделяли такого его намерения? Ведь и вправду, не гоголевский это посыл. Традиция русской литературы, культуры — в другом: какова бы ни была, как ни мала человеческая личность, она важнее дела рук своих. Сочувствие, сострадание малым сим — вот ведь что всегда было главным.
Леонид Трауберг. Разделим ответ на три части. Первая. То, что Козинцев пишет здесь «я», объясняется тем, что он без меня собирался ставить «Гоголиаду» и невольно соединил свои мысли о ней с «Шинелью». Вторая. Да, конечно, мы все делали совместно, это даже не стоит оспаривать. Третье. Тот резон, который вы предъявляете, не может быть оспорен: вы правы. Тогда в ходу была, как известно, теория Эйхенбаума, что Гоголь не высказывает никакого сочувствия к Акакию Акакиевичу, а просто занимается литературной формой новеллы — его интересует сюжет как способ ее построения. Мы ни в коем случае не заимствовали у теоретика это воззрение. Сейчас, через шестьдесят лет, я должен подтвердить свидетельство Козинцева. Не знаю, что бы делал он в «Гоголиаде», нам же хотелось Башмачкина сопоставить с Петербургом. Сыграло роль и то, что мы читали не только Гоголя, но и Андрея Белого — его «Петербург», где веяния «Шинели» определяющие. Они чувствуются и в Аблеухове, и в карете, в которой он ездит, и даже в здании министерства.
П. С. Вы, наверно, и о «Медном всаднике» помнили?
Л. Т. Конечно. И Гоголь не прошел мимо пушкинских уроков.
Хотя «Шинель» входит сейчас в число почитаемых картин, она наивна. Впрочем, из шести или десяти экранизаций этой повести, которые существуют в мире, а среди них — Латтуады и Алексея Баталова, наша все-таки лучшая. Закончили мы ее за сорок пять дней, включая монтаж. Да, порой делали вещи аляповатые, простодушные, однако, простите меня, чувство сострадания к Башмачкину не было нам чуждо. Помните его смерть, когда он пишет сам о себе: «Из числа служащих выбыл»? Это точно найденная деталь.
Достоевский сказал: «Мы все вышли из гоголевской „Шинели“». Тему сострадания малым сим — тему Гоголя — он поднял на невыразимую высоту. Соня Мармеладова выше, чем готовящий себя к подвигу Раскольников.
Давайте говорить откровенно. Стоит ли заниматься, пусть подобного не избежали многие, искусством а these, то есть иллюстрирующим тезис? Возможны ли на этом пути открытия?..
Может, если два-три раза посмотреть нашу с Козинцевым «Шинель», то дойдет и авторское сочувствие к страждущему человеку?
Трауберг Л. О режиссуре // Сиркес П. Режиссеры-собеседники. М.: Киноцентр, 1989.