«С.В.Д.» показало нам Андрея Москвина во всеоружии. Стоящий в тесном контакте с общим стилем фильмы, он все же определился как резко очерченная индивидуальность.

Несомненно, он мастер павильонных съемок. Его кадры, снятые на натуре, отличаются большой рельефностью и изяществом. Но все же Москвин проявил себя главным образом в ателье.

У нас есть Эдуар Тиссэ, мастер настроений, совмещающий пафос и лирику; есть Головня, мастер глубоких и насыщенных атмосферой кадров, но Москвин — этот третий крупнейший оператор нашей кинематографии — не имеет с ними ничего общего. Тиссэ и Головня, отличаясь друг от друга, все же идут по одному пути.

В их кадрах игра светотени столь же реальна и конкретна, как и в кадрах большинства операторов. В их кадрах игра светотени может быть сравнима с красками на картине.

У Москвина — кадр равен рисунку карандашом. Москвин избегает красок. В этом смысле с ним может сравниться лишь немецкий оператор Гюнтер Риттау, снимающий кадры в виде рисунка и лишь слегка затушевывающий края несколькими штрихами.

Но Риттау стремится придать своим кадрам миловидный и легкомысленный стиль, манера же Москвина иная. Его кадры как бы нарисованы итальянским карандашом, затушеваны грубо и сильно, фигуры на таких кадрах неясны и как бы сливаются с фоном. Это напоминает немного рисунки Домье, Гойа, Гросса, особенно в тех сценах «С. В. Д.», где копошатся раненые на поле битвы.

Это экспрессионизм — злобно набросанные рисунки, в которых изящество и тонкость не имеют значения.

Конечно, это в эстетическом смысле, ибо тонкость и изящество техники Москвина очевидны. Таким кадрам, как митинг солдат перед восстанием и плащ, закрывающий мертвое лицо героя, могут, позавидовать лучшие операторы Запада.

Не знаю — намеренно или случайно — но многие кадры в «С.В.Д.» тождественны настроению у «Двенадцати» Блока. Этот полностью отраженный в фильме цветовой контраст — черный вечер, белый снег, и эта излюбленная Блоком фантастическая мятель, и эти силуэты восставших солдат (ибо правильно было замечено, что «Двенадцать» написаны силуэтами)... Я не говорю уже о том, что часовой качается от ветра (ветер, ветер — на ногах не стоит человек) — этот часовой символичен по-другому. Такое родство фильмы с поэмою только подтверждает тонкость, художественность и оригинальность оператора «С.В.Д.» Несомненно Москвин один из своеобразнейших операторов современной кинематографии. Но ему не хватает самостоятельности — его манера лишь манера Фэксов.

Ефимов Н. О манере оператора Москвина // Кино (Л.). 1927. 4 октября.