Стиль не так легко позаимствовать или подделать,
как кажется. И в политике и в искусстве стиль
больше программ и манифестов говорит об
истиной глубине человеческих чувств.
Сесар Вальехо

Реклама кинотеатра «2-й Совкино» в Барнауле гласила: «Истори­ческий авантюрный роман „С.В.Д.“. Показ событий по методу стили­зации, в приемах романтики». Похожий на пародию текст (как не напом­нить Тынянова: «...от стилизации к пародии — один шаг») родился не на пустом месте — алтайские кинофикаторы шли за рецензиями, в ко­торых было написано: «...бережная стилизация обозначилась гораздо больше, чем углубленная ревизия истории...» или «...упор здесь сделан на мелодраму... на стилизацию под Александра Дюма (отца)». Причисление к «стилизаторам» фэксы и Москвин восприняли так же спокойно, как раньше к «экспрессионистам». Но уже в 1933 году Козинцев говорил: «Основная наша ошибка заключалась в том, что стиль мы искали внутри живописного материала данной эпохи, а не в результате анализа действительности», а в статье о Москвине (1935) добавил: «Стиль превратился в стилизацию. Ошибка, в которой скорее нужно винить режиссеров, чем оператора». Фразы эти стали основой для обвинений: авторизированная Козинцевым стилизация в «С.В.Д.» считается доказанной. Но оценка ее меняется. В «Истории советского кино» сказано о стилизации персонажей под портретную живопись, миниатюры, о том, что «картина боя на снегу с его дымками над реду­тами, шеренгами солдат, уходящими вдаль, была навеяна батальной живописью пушкинских времен». Вывод: «В „С.В.Д.“ была отличная стилизация, она обогатила палитру молодого советского киноискусст­ва». А вот пример из книги 1966 года: «Искреннее увлечение подвижничеством декабристов боролось в фильме с самодовлеющей стилизацией под романтическую мелодраму». Смешно, конечно: «стилизация под ме­лодраму», если мелодрама и ставится. Можно отшутиться и вопрос зак­рыть. Но со стилизацией надо разобраться, ибо и «Новый Вавилон» не избежал таких же обвинений, а слова Козинцева, что винить следует режиссеров, «вины» с Москвина не снимает: слишком велик его вклад в созданный коллективом стиль фильма.

Начну с самооценки. Историки искусства хорошо знают ее услов­ность. На новом этапе творчества художники часто отрицают сделан­ное раньше, резкий отказ помогает утвердиться новому. Начало 30-х шло для фэксов переходом к новому этапу. Есть и другая причина. Обстановка дискуссии о формализме толкала к тому, чтобы принять на себя не такой уж большой грех стилизации, отвергая столь же необос­нованное, но более опасное обвинение в экспрессионизме. ‹…›

Стилизация — это намеренное подражание какому-либо художе­ственному стилю, его имитация. Отвечают ли этому кадры с артиллери­ей? Попробуйте вспомнить хоть одну батальную картину пушкинских времен с резким черным силуэтом артиллерийской батареи на фоне безоблачного неба. А ведь этот кадр — ключевой для образа грозной и неподвижной силы, противостоящей восставшим. К тому же в кадрах «С.В.Д.» нет редута, обязательного в батальных картинах, и это тоже не случайно. Дымки над пушками есть и на картинах и в кадрах, но только ими и можно передать выстрел пушки в «немом» изображении; здесь не намеренная имитация стиля XIX века, а изображение реально­сти. Стилизация персонажей под портретную живопись и миниатюры? Но сходство причесок и платья — опять-таки изображение действитель­ности: моды того времени мы знаем только по портретам. А простое сравнение москвинских портретных кадров с портретами и миниатю­рами 20-х годов XIX века показывает: Москвин ничему не подражает, а создает свой стиль. Особенно наглядны приемы освещения: в фильме почти всегда направленный свет, заметные перепады яркости лица — в портретах 20-х годов, особенно в миниатюрах, свет рассеянный, яркость лица на свету и в тени почти одинакова. ‹…›

Недоброво указал на общность приемов факсов с приемами рус­ского романтизма 20–40-х годов. Но идет она не от стилизации под «Маскарад», а от стиля романтической мелодрамы. Ради нее фэксы и взялись за «С.В.Д.» Эпоху они знали досконально и по искусству и по документам, имея консультантами Тынянова и Оксмана. Знать мало, надо создать образ эпохи, менее всего дававшийся «мэтрам». В лучших сценах «С.В.Д.» романтический образ эпохи создан, причем кннематографически, а не стилизацией. Но не во всех. Начало фильма, сцены восстания, многие кадры в трактире, цирке, костеле в полную силу говорили о глубине чувств их создателей, в других сценах она не ощущалась. О причинах речь шла, скажу еще об одной, прямо связанной со стилем, — об игре актеров.

Киномастерская готовила не вообще актеров, а киноактеров. Фэксы были близки Кулешову, добиваясь от учеников не переживания эмоции, а ее выражения через жест, игру с предметами. Это подходило для эксцентрических комедий, детектива, гротескной «Шинели», но не для «С.В.Д.»: условная мелодраматическая интрига требовала высокого градуса актерских эмоций; его не заменишь точным, но внешним жестом, эффектной игрой с вещами (Магарилл с веером, Герасимов с картами). Козинцев, будучи уверенным в Москвине и Енее, больше работал с актерами; на руку оказалась и пересъемка многих сцен. Кое-чего он добился, лучше стала играть наименее опытная из главной тройки Магарилл, но школа сказывалась, игра часто оставалась «внешней». Герасимов в драматических местах пережимал, Магарилл местами ломалась, Соболевский был несколько однообразен. Разностильна работа актеров второго плана: Костричкин (слуга) — эксцентричен, К. П. Хохлов (Вишневский) — откровенно театрален, Н. И. Мичурин (хозяин цирка) — реалистически достоверен.

Уже в первых фильмах Москвин вместе с режиссерами искал приемы, поддерживающие, даже усиливающие изображаемую актером эмоцию ‹…›. Для «С.В.Д.» этого было мало, понадобились сквозные световые характеристики, сочетание их с эмоциональной ат­мосферой каждой сцены. Объединив усилия, режиссеры, Москвин, ак­теры ушли в конечном счете, от поражения, но и полной победы не было — осталась разностильность актерской игры и фильма в целом.

Однако при всех недостатках он стал большим шагом вперед в сравнении с унылым «9 января», иллюстративно-театральными «Декабристами», «Поэтом и царем», претендовавшим на показ драмы Пушкина, но показавшим всё те же дворцы и балы, всё ту же, по выражению Балаша, «движущуюся картинную галерею» (тут-то и была скверная сти­лизация под парадную живопись!).

Бутовский Я. Стилизация и стиль // Бутовский Я. А. Москвин, кинооператор. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000.