Сценарий «Союза Великого Дела» написал Юрий Николаевич Тынянов совместно с историком Юлианом Григорьевичем Оксманом. В нашей творческой (и личной) жизни Юрий Тынянов значил так много, что не один абзац, а большую главу полагалось бы написать о нем. Может быть, когда-нибудь сделаю (когда?). К «Новому Вавилону» Тынянов имел самое косвенное отношение.
Но имел.
Наши фильмы, незачем прибедняться, вошли как-то в историю кино (все еще удивляюсь этому). Принято считать фильм «Новый Вавилон» концом того периода, который вовсе не мы назвали: «период ФЭКСа». На первый взгляд так: «Вавилон» — последний наш немой фильм, стало быть...
Думаю, неверно. Концом ФЭКСа был «Союз Великого Дела». Условным концом, в истории сплетены концы и начала.
Прошло пять лет с того дня, когда мы с Козинцевым породили ФЭКС, выпустили курьезный сборник, нашли учеников-товарищей, пришли к первым «деяниям» (спектакли «Женитьба» и «Внешторг на Эйфелевой башне»).
Пять лет — срок не слишком большой, но и не малый. Беря высокие примеры — в пять лет Пушкин от «Кавказского пленника», от романтики, которую позже сам в своих записях высмеял, пришел к «Онегину».
«С. В. Д.» — витрина фэксовских навыков. На первый взгляд, в фильме нет основного для ФЭКСа: эксцентризма (да и откуда ему взяться в атмосфере 1825 года, киверов и дамских тюрбанов — эксцентризм как раз это яростно отвергал). Следы эксцентризма в картине налицо, не зря введен цирк, по своему облику слуга отрицательного героя недалеко ушел от персонажей «Октябрины».
Но остался ФЭКС в другом.
Ничего нового я не скажу, если признаю одним из основных наших качеств изменчивость. Так сказать, заведомое непостоянство. ‹…›
После до ужаса замедленного темпа «Шинели» фильм о южных декабристах, «С. В. Д.», казался ковбойским вестерном, да он и был им отчасти.
Но в непостоянстве было и постоянство. Меняясь, всю нашу жизнь мы сохраняли верность каким-то самым существенным для нас вещам.
В своей книге о ФЭКСе Козинцев много рассказывает о занятиях «актерским мастерством», которое у нас в ФЭКСе называлось почему-то «киножест». Полное право имеет Козинцев вспоминать о тех днях не только с признательностью, но и с нежностью. Чудесно было — иного слова не подберешь. И все- таки задумаемся...
Вероятнее всего, не слишком мы замечали недостатки в игре наших актеров. А все-таки замечали уже тогда. В одном твердо уверен — очень это были талантливые люди: Кузьмина, Жеймо, Костричкин, Герасимов, Соболевский, Жаков и другие. И делали они свое дело по-настоящему, убежденные в нашей и своей правоте. И все же вздохнем. Это была жестикуляция, не проникновение в суть образа. Так играли в то время многие — кто хуже, кто лучше.
Странность была в том, что сценарий-то написал Юрии Николаевич Тынянов, создавший превосходные трехмерные образы в повести «Кюхля», в романе «Смерть Вазир-Мухтара», образы не только людей, но и времени. Но и людей.
И вот тот же Тынянов написал сценарий «Союз Великого Дела». Совершенно не в порядке обвинения скажу, что никакого характера, никакого проникновения в образ не было у главного героя — Романа Медокса, тем более у двух других героев — у поручика Суханова и жены генерала Вишневского. И споре «автор — кинематограф» последний подмял под себя создателя «Кюхли». А еще больше подмяли мы с Козинцевым.
Мы написали на полотне Юрия Николаевича совсем другую картину. Появилось множество сцен, придуманных нами, вылетели те, что дороги были Тынянову и Оксману. Помнится, мы стали рассказывать автору, как изменили его сцену в последних частях. У авторов было: авантюрист Медокс приезжает в провинциальный город, в дрянной гостинице примеряет перед зашарпанным зеркалом неизвестно как добытый флигель-адъютантский мундир. Мы перенесли приезд Медокса в цирк. Рассказали все Тынянову.
Юрий Николаевич слушал нас терпеливо, не прерывал, когда мы закончили, спросил каким-то упавшим голосом:
— И примерки флигель-адъютантского мундира не будет?
— И примерки не будет, — безжалостно ответили мы. Тынянов очень протяжно вздохнул, потом сказал:
— Ну что ж, пусть не будет.
Прекраснейший наш друг и учитель! Со стремительностью киномонтажа двадцатых годов проходят передо мной кадры: вы в своей квартире близ Таврического сада красочно рассказываете нам о пушкинском обиходе... вы после премьеры «С. В. Д.» мудро, товарищески убеждаете нас: «Знаете, дорогие мои, у вас неплохо получаются революции, не заняться ли вам, скажем, большевистским подпольем?» (Это было за восемь лет до «Юности»)... вы, в первые дни войны, в Ярославле, большой и все такой же беспечно радостный и воодушевленный, говорите о том, как после неизбежного разгрома фашистов напишете финал романа о Пушкине.
Хоть бы кто написал повесть о вас, как вы написали о Кюхле! (Мне посчастливилось участвовать в телевизионном документальном фильме о Тынянове; оказалось, что этот фильм стал одним из самых популярных, зрители часто просят его повторить.)
Трауберг Л. Свежесть бытия. М.: ВТПО «Киноцентр». 1988.