Концерт в Большом зале Ленинградской филармонии 31 мая 1942 года. ‹…›
Главное действующее лицо — Владимир Ростиславович Гардин (1877–1965). Известность приобрел как театральный актер невеликую, как актер кино — широкую. Свою дворянскую исконную фамилию — Благонравов — не упоминал. Даже отцу, гусарскому офицеру Ростиславу Федоровичу Благонравову, после революции официально через ЗАГС сумел передать в качестве фамилии свой псевдоним. Вряд ли отец был чем-то виноват перед советской властью, но она, власть, ведь не разбирала… Закончив кадетский корпус и Политехникум в Риге, отслужив положенный срок, Гардин попал на провинциальную сцену, выступал во многих городах. Уже тогда собирал и тщательно хранил рецензии, даже если упомянут в них одной фразой или вовсе не отмечен. Эти рецензии дают огромный материал для изучения творчества малоизвестных артистов или малоизвестных периодов жизни артистов известных. По вырезкам также можно судить, у кого и как учился Гардин — учился всю жизнь. Не получив специального образования, он создал для себя систему овладения пластикой, сценической речью.
На провинциальных перепутьях Гардин встретился с В. Н. Давыдовым, П. Н. Орленевым, Ф. П. Горевым, Л. М. Леонидовым и, наконец, с В. Ф. Комиссаржевской. Эта встреча — из главных в жизни.
Молодой артист был приглашен в Драматический театр Комиссаржевской в 1904 году, где проработал весь первый период существования труппы. Его судьбу определило общение с режиссерами и актерами этого театра. Не приняв руководства В. Э. Мейерхольда, Гардин ушел в 1906 году вместе с Н. А. Поповым в Ново-Василеостровский театр (ошибочно назван им в воспоминаниях просто Василеостровским). Театральный актер Гардин навсегда остался приверженцем реалистического, близкого мхатовскому, психологического направления. И в Петербурге, и в провинции он сыграл большие, серьезные роли: Федора Протасова, Сирано, Де Сантоса («Уриэль Акоста»), Арбенина, чеховского Иванова, Рогожина, ставил спектакли, был антрепренером — летом 1907 года в Териоках содержал театр, именовавшийся Свободным.
С 1913 года Гардин снимался в кино, преимущественно в ролях характерных, чаще всего эпизодических. Но умел сделать из маленькой роли — большое событие. Может быть, потому, что издавна был сам себе режиссером, сам себе педагогом. Гардин придумал приспособление для мастеров эпизода: мысленно написать сценарий, в котором эпизодическое лицо является главным. В отделе рукописей РНБ хранится «Альбом гримов и мимических движений» Гардина, совершенно уникальных, их можно сравнить только с кинофильмом, запечатлевшим мимические уроки старика Давыдова.
Гардин — один из создателей Госкиношколы. Его скрупулезность, дотошность, желание и умение зафиксировать каждый штрих и жест, его практицизм, наконец, — все пригодилось в его педагогической деятельности. Приспособляемость, умение выживать, как сказали бы сейчас, помогло Гардину в войну и блокаду.
Гардины почти всю войну жили на даче в Лисьем Носу (они говорили — на Лисьем Носу), названной в честь Татьяны Дмитриевны Татьянино (как усадьба в его фильме 1914 года «Дворянское гнездо»). Выступали в летной военной части, там базировавшейся, подружились с летчиками, ждали их возвращения с заданий, тяжело переживали гибель невернувшихся. Гардины были частыми гостями и военно-морской транспортной базы, здесь вели кружок самодеятельности, ставили пьесу Б. А. Лавренева «Разлом». Приходили просто поговорить, узнать новости, поиграть в шахматы. Военные тоже бывали у них на даче: в доме, а чаще, когда бомбили, в выкопанном и обустроенном блиндаже.
Второе действующее лицо — Татьяна Дмитриевна Булах (1909–1973). На фотографиях Булах кажется юной красавицей на фоне старого, хотя талантливого и мудрого мужа. Она была не слишком удачливой актрисой. Окончила Школу русской драмы, училась у знаменитых александринцев — Е. П. Карпова, В. А. Мичуриной-Самойловой, застала даже самого В. Н. Давыдова. В стихах промелькнуло: играла Аксюшу в «Лесе». Две ее кинороли — Мариля в фильме «Кастусь Калиновский» (1927) и Аннинька в «Иудушке Головлеве» (1934), — по свидетельству Гардина, не были прямым попаданием. Как ни странно, именно внешность подводила актрису. В первом случае она старательно изучила быт белорусской деревни и манеры крестьянской девушки, но ее изысканная тонкая красота не соответствовала образу — в роли Марили Булах выглядела ряженой барышней. Племянница Иудушки Аннинька в исполнении Булах казалась воплощением загубленной чистоты и невинности. Она играла «даму с камелиями», а не порочное, опустившееся существо. Были еще какие-то роли советских девушек, но, по-видимому, Булах оставалась героиней мелодрамы немого кино. ‹…›
В воспоминаниях Гардин называет жену верной помощницей. Оба с первых дней войны были приписаны к шефской фронтовой бригаде Ленфильма и Всерабиса. Выезжали на фронт, выступали в ленинградском Доме офицеров, в госпиталях. Среди отзывов о работе Т. Д. Булах есть и такой: «Артистке выражает благодарность тяжело раненный, для него одного, персонально, она дала концерт». Дочь военного врача, она выступала в лазаретах еще в Первую мировую войну. ‹…›
Жизнь, актерские и человеческие индивидуальности участников вечера 31 мая 1942 года создали особую драматургию концерта.
Сомина В. По улицам, страдавшим вместе с нами // Петербургский театральный журнал. 2006. № 2 (44).