Симонов считал, что фильм Столпера по-настоящему близок роману: Серпилина он мысленно видел примерно таким, каким сыграл его Анатолий Папанов; в воплощении Кирилла Лаврова образ Синцова получился на экране даже сильнее, чем в романе.
Большую роль в приближении фильма к роману сыграло живое ощущение режиссером симоновского «почерка», которое копилось годами и углублялось от фильма к фильму. Столпер хорошо понимал, какую основу для фильма он получил от Симонова. Недаром он решил начать фильм необычными тогда титрами:
Константин Симонов
ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ
Режиссер сделал это не только потому, что писал сценарий и ставил фильм по роману Симонова. Симоновская мысль ведет фильм, определяя его сюжет и характеры, его тон и атмосферу. Симонов участвовал и в самой работе над фильмом. Это он предложил Папанова на роль Серпилина. Выбор был неожиданным, многих удивившим, но оказался очень точным. Позднее Симонов засвидетельствует: во время работы над второй частью трилогии — романом «Солдатами не рождаются» — Серпилин существовал для него уже не в первоначальном облике, а в том, какой создал Папанов.
С Кириллом Лавровым писатель познакомился в Ленинграде, на репетициях «Четвертого» в Большом драматическом театре. Симонов пробыл в театре несколько дней. Когда пришла пора расставаться, вспоминает Лавров, Симонов подошел к нему и предложил играть Синцова в фильме «Живые и мертвые».
«Это было для меня полной неожиданностью,— продолжает Лавров.—
Я, конечно, читал роман, мне очень нравился этот честный, суровый рассказ о первых, самых страшных днях войны, и я, молодой еще артист, был бы счастлив, если бы мне предоставилась возможность сыграть в этом фильме любую самую маленькую и незначительную роль... А тут такое предложение!.. И от кого! Я стоял в совершенной растерянности...»[1]
Симонов предполагал и не ошибся в своих предположениях, что ум и талант Лаврова помогут ему найти — в содружестве с режиссером — новые краски для того, чтобы сделать характер «сквозного героя» фильма более рельефным, чем в романе.
Тут в полной мере проявилась не раз отмеченная теоретиками кино закономерность: даже если диалоги и монологи в романе недостаточно ярко окрашены в неповторимые цвета индивидуальности, актер дает персонажу свой облик, свое физическое существование, часть своей личности, и все это помогает выявлению характера. Действие этой закономерности усиливалось дикторскими текстами, в которых звучит голос истории: «Они и не знали тогда», точной обрисовкой обстановки действия. Симонов сам писал закадровые тексты. Вместе с режиссером смотрел пробы и отснятый материал. Был постоянным советчиком Столпера, фактически — еще одним военным консультантом помимо обозначенного в титрах. На последнем этапе работы даже принимал участие в монтаже ленты.
Из рассказов Столпера и самого Симонова известно, что писатель, не будучи автором сценария, всячески поддерживал режиссера в таком подборе исполнителей, в такой работе с ними, чтобы не только Синцов и Серпилин, но каждый персонаж, даже из тех, что появлялись только в одном или двух эпизодах, обладал рельефно обозначенными чертами личности, нес в себе какую-то существенную часть той правды войны, которая открывалась фильмом. В фильме есть персонажи эпизодические, но нет проходных: каждый — характер. Симонов считал принципиально важной эту сосредоточенность на живой индивидуальности действующих лиц, помогающую проявить, что внесла война в их характеры, что открыла в них и сформировала, что переломила и выправила. ‹…›
Уже при чтении сценария Симонов по достоинству оценил стремление Столпера кинематографически воссоздать романно-эпическое течение повествования с его на мгновение появляющимися персонажами, с его разнохарактерными подробностями, достоверно передающими атмосферу и ход событий, движение масс и индивидуальных человеческих судеб.
Парадоксально, однако же факт: вопреки привычным постулатам теории кино как искусства драматического, первая серия фильма, явно тяготеющая к эпосу, оказалась более впечатляющей, чем вторая, сосредоточенная в основном на драме Синцова, его столкновениях с людьми, которые ему не верят, сложной истории его возвращения на фронт без документов, удостоверяющих его личность. Вторая серия тоже хороша, но эпическое начало романа все же сильнее выявилось в первой.
Естественно, что сверхзадачей своего участия в работе над фильмом Симонов считал помощь режиссеру, оператору, художнику, актерам в максимально выразительном перенесении на экран правды войны, в достижении той меры достоверности экранного действия, которая позволила бы каждому воевавшему сказать: это та война, на которой я был.
Весьма существенные в этом смысле соображения содержатся в письме автора романа директору творческого объединения Ю. А. Шевкуненко от 2 февраля 1961 года:
«Вы пишете: „Справедливо ли, что мы ввергаем зрителя в необходимость в течение сотен и сотен кинематографических метров смотреть на то, как отступала, претерпевая всевозможные муки и унижения, Советская Армия“.
Насколько я понял, с этими соображениями связано и желание сделать более короткую, компактную картину. Но я не могу согласиться с этими соображениями ни в двухсерийном, ни в односерийном фильме. Какой бы фильм ни делался по моей книге, в нем должна быть показана и вся мера наших поражений и ошибок, и вся мера нашего мужества и стойкости, несмотря ни на что уже в декабре 1941 года принесших нам первую большую победу над немцами. В фильме должно быть ровно столько же сказано и о том, и о другом, сколько об этом сказано в романе. Если же заранее искать в будущем фильме других пропорций трагического и героического, чем те, которые есть в романе, то я,
как автор романа, прошу вообще не делать в таком случае фильма по моей книге — ни длинного, ни короткого, никакого».
В тот же день копия этого письма была послана министру культуры Е. А. Фурцевой (кинематография тогда входила в систему этого министерства).
По выходе на экран фильм «Живые и мертвые» привлек широкий зрительский интерес, вызвал потоки писем-откликов. Среди них Симонов, помнится, особо выделял те письма воевавших, в которых подтверждалась достоверность фильма в целом и в деталях.
Вот одно из таких писем — генерал-майора Героя Советского Союза Н. Л. Арсеньева: «Отступление в первые месяцы войны порой все еще объясняют неподготовленностью нашей армии.
Я бы не согласился с таким утверждением. Мы догадывались, что творилось за нашими рубежами, чувствовали, что противник готовится к чему-то серьезному. Но обстановка скованности была настолько гнетущей, инициатива настолько подавлялась сверху, что никто открыто своих сомнений выразить не мог. Это считалось бы проявлением паники. Я как летчик могу сказать, что наша авиационная техника не уступала вражеской. Численность была достаточной, чтобы выдержать первый удар, но она не была приведена в боевую готовность. И с этой точки зрения фильм „Живые и мертвые“ поучителен».
Караганов А. Симонов — вблизи и на расстоянии. М.: Советский писатель, 1987.
Примечания
- ^ Константин Симонов в воспоминаниях современников: Сборник. М.: Советский писатель, 1984. С. 504.