Мы полагали, что в нашем фильме не должно быть одного главного, центрального образа. Наш герой коллективный — народ, который сражался и побеждал. Поэтому мы очень тщательно отбирали актеров-исполнителей; даже небольшие роли мы поручали большим актерам и, что очень приятно, всегда находили в них единомышленников.
Драматургия каждого эпизода в нашем фильме такова, что любой актер, по сути дела, ставится в положение главного героя — он ведет сцену. ‹…›
Мы с художником Ст. Волковым и оператором Н. Олоновским просидели шесть месяцев за столом и когда приступили к съемкам, то каждый кадр фильма (а у нас их 800) был зарисован. Многое было придумано именно в этот период, в частности, эпизод бомбежки на шоссе — колесо, с мрачным звуком прокатившееся мимо Синцова... Выходя на площадку, мы всегда точно знали, что будем снимать. Во всем фильме — в 5.400 метрах у нас нет ни наплывов, ни шторок, ни затемнений. Мы упорно искали такие монтажные переходы, которые не раздражали бы зрителя, не вызывали у него недоуменных вопросов. ‹…›
Олоновский снял фильм подчеркнуто сдержанно, с почти пуританской простотой, умело оперируя движением камеры и ни на минуту не выпуская, выдвигая на первый план актера, его лицо, его глаза. Организуя кадр, художник Ст. Волков порой, на мой взгляд, приближается к кинохронике тех лет, но вместе с тем каждая деталь фильма строго продумана. Мы решили снимать фильм «Живые и мертвые» без музыки — нам казалось, что музыка нарушит правдивость происходящего на экране, внесет определенную условность. ‹…›
[Симонов] тщательно работал над сценарием, вплотную принимал участие в съемках. В частности, у нас долго не получался эпизод встречи Маши и Синцова в их квартире в Москве. Симонов помогал нам, переписывал диалог, присутствовал при съемке.
Столпер А. Как это было // Советское кино. 1964. 8 февраля.